Занятия физкультурой я ненавидел, потому что больше всего боялся, что все увидят мой желеобразный живот и взмокшее от усилий тело. Там мне было стыдно и становилось еще хуже, когда одноклассники показывали на меня пальцем. Во дворе меня дразнили, я что-то кричал им в ответ, судорожно трясясь в бессильной злобе. Дома, вспоминая обрывки фраз ребят, их лица, уже ставшие мне противными, не выдерживал, не в силах сдержать слезы:
– Мама, что это правильно?! Почему именно меня так зацепило, почему именно мне так досталось?
Как всегда, мама заключала меня в объятия. Тихо-тихо нашептывая слова успокоения, медленно поглаживала по голове и своим звенящим петербургским произношением уже громче продолжала:
– Не ты один, всем достается от этой жизни. У каждого свои проблемы, каждому плохо по-своему. Но, нет ничего непобедимого и непреодолимого, все болезни можно вылечить, все поправимо, главное не падать духом.
В девятом все ребята из моего класса любовные записочки к девочкам из класса. И одна мне ответила! Я не понимал. Почему? Она жила рядом с моим домом. Вероятно, только поэтому. Ей, возможно, скучно было идти одной.
Тем не менее я влюбился в Настю. Мечтал о ней как о своей девушке. А она… А она страдала по одному красавцу из десятого класса. Именно тогда я и понял, что за сильные удовольствия необходимо расплачиваться столь же сильными страданиями.
Я караулил ее возле школы, выглядывая из-за угла, с кем она пойдет. А она караулила своего красавца, который то провожал ее после школы, то уходил с другой. Но она была счастлива этим унижением и не оставляла попыток завладеть сердцем этого ловеласа. Так же как я своих. И пусть после короткого мига радости наступали дни горестных разочарований.
Я старался заботиться о ней, выполнять все ее желания, но Настя всегда была чем-то недовольна. Она называла меня скучным и медлительным: все время сидит в своих книжках, слишком долго возится по какой-либо ее просьбе, рассказывает о каких-то нудных вещах. А мне нравилось покупать ей пирожные, держать ее за руку, читать вслух интересный отрывок из книги. Я влюбился и был несчастлив. Что мог ей дать обыкновенный, скучный толстяк, провожающий ее до подъезда? Пресный хлеб своего нудного постоянства? Я не понимал. Почему? Она не прерывала наши странные отношения и давала изредка себя провожать. Нечестно, думал я, подавать надежду и причинять боль другим. А она не желала объяснить. Ей даже это было скучно.