– Но почему я должен завоевать ее для матери Весты?
– Потому что ее улыбка всегда будет тебе дороже улыбок самых красивых в мире женщин.
– Понимаю, – кивнул Кахир. Лицо его было серьезно. – Потому что она мать-настоятельница.
– Да. Мать… Так ты хочешь козленка? – Ратта белозубо улыбнулась. То, что Кахир больше не страдает от бесконечных побоев, делало ее такой счастливой. Она словно расцвела.
Но вот его боязнь женщин… Как бы это проверить?
Ратта прекрасно знала, что ни одна из послушниц не осмелится войти ночью в келью Кахира. Его-то Веста больше бить не будет. Но сестры и послушницы в полной власти матери-настоятельницы. И все ее боятся до смерти. Видимо мать Веста запретила женщинам приближаться к Кахиру.
Кроме Ратты, под присмотром которой он вырос. И которая заботилась о том, чтобы он был сыт и о его здоровье. И Ратта решилась. Кахир был для нее всем с тех пор, как она взяла его на руки, новорожденного. Это Ратта спасла ему жизнь, прикладывая к материнской груди против воли самой Весты. Но она была слишком слаба, чтобы Ратту оттолкнуть. И Кахир выжил. А теперь надо позаботиться о другом.
Она шла по мрачному узкому коридору, особенно холодному по ночам, прижимая к груди глиняный кувшин. Всем, кто попадался на пути, Ратта говорила:
– Кахир приболел. Простудился. Я несу ему травяной отвар.
И все понимающе кивали. Мать есть мать. Многие считали Кахира сыном Ратты, а она эти слухи не опровергала. Скоро Храм успокоится. Все улягутся и, намаявшись за день, погрузятся в глубокий сон. Их с Кахиром никто не потревожит. Ратта боялась того, что собирается сделать. У нее не было мужчины с тех пор, как она попала в Храм. Да и тех двоих ублюдков, что решили ее невинности в грязном бараке красных каменоломен, она мужчинами не считала. Это были скоты.
На самом деле Ратта прекрасно понимала мать Весту, которая тоже через это прошла. Насилие это чудовищно. Поэтому ни с кем из братьев по новой вере Ратта так и сошлась, хотя засматривались. И сейчас она была женщиной хоть и зрелой, но далеко еще не старой. В самом соку.
Тело Ратты было крепким, талия тонкой, а грудь упругой и кипельно белой, в отличие от обветренного лица. Ратта невольно чувствовала ее, когда прижимала кувшин, особенно выпирающие соски. Сердце оглушительно стучало.
– Кахир, – негромко позвала она, приоткрыв дверь.