Теперь она думала о животных лишь как о еде. Никаких отвлечений от реальности. Разве что пустые мечты о встрече с родителями, Лили и Маркусом. Но всё должно быть полезно в деле. И мысли, и действия, и даже люди. Потому что, если ты не способен сам за себя постоять – ты либо мёртв, либо уже как два месяца стал Безумным.
Угасающий свет звезды растёкся у горизонта цветом запёкшейся крови. Совсем скоро могла пролиться и настоящая. Велосипед трещал и звенел от того, с каким рвением Софи крутила педали. Она пробыла в пути с самого рассвета, обошла несколько улиц и осмотрела один нетронутый дом на наличие еды, лекарств и оружия. Всегда, когда ей попадались запертые двери, она ужасно этому радовалась. Если их хозяев своевременно эвакуировали, значит, внутри могло ещё что-то остаться. Это была очередная привычка, которую ей привило новое время – если перед тобой закрыты все двери, значит, нужно лезть в окно. Сначала попытаться открыть и обнаружить, что пару месяцев назад их надёжно захлопнули. Затем бить стекло или сломать раму; сорвать занавески и бросить их на подоконник; оглянуться и пробраться в дом, молясь за то, чтобы шторы не дали осколкам в очередной раз поранить ладони.
У последнего горящего пятна, оставшегося от материнской звезды, раздались выстрелы. Слишком далеко, чтобы заметить слоняющихся там мародёров, но достаточно близко, чтобы услышать их боевой клич. «С председателем мы скоро вознесёмся до небес!» – тянули они свои песни. Только человеческие дети и были способны на такое – восхвалять того, кто стал причиной для падения целой планеты. Софи ненавидела председателя Медчера и всю его семью за то, что он не смог уберечь её родных. Он смог уберечь лишь Лили, и то потому, что её отец был генералом. Председатель спасал только тех, кто был ему полезен. Арис Медчер был предателем.
Ещё один поворот по ухабистой дороге, и Софи, наконец, притормозила. С каждым днём ей становилось всё тяжелей, и не только потому, что вчера она подвернула ногу. От тревоги становилось невыносимо дышать. Задержись она на пару часов, и сердце бы не выдержало. Но Софи всегда останавливалась лишь тогда, когда оказывалась на вершине.
На заднем дворе заброшенного дома не было ни грязи, ни разросшейся травы. Это казалось странным, Софи давно не видела ничего подобного.