Деловой армянин достает из внутреннего кармана бархатный мешочек и передает его Нине. Та высыпает на белоснежную скатерть алмазы, изумруды и гранаты, нежно перебирает их, двигая пальцем.
– Но есть одно «но». Камни – необработанные.
– Ладно, если сойдемся в цене… нужно оборудование для огранки. А это огромные затраты. Даже не знаю…
– Сойдемся.
А отчего не сойтись? Нина прекрасно знает кто их обработает. Мальвина и Нина сидят в кабинете. Нина встает.
– Ну все, Галка. Оборудование мне понравилось, будем работать. Напрягай своего Гималайского и оформляйся. Кого оставишь вместо себя?
– Акула – силовое прикрытие. Ты будешь контролировать дело. От меня замом к тебе Лука поедет. Лялька в Киеве с девками сама справится. А то и рядом с ними крутится и без дела. Но, Нина, одно условие: шпионить ни в каком, даже завуалированном виде, никто на него не будет.
Нина останавливается, кивает головой.
– Это понятно… Ну, Гала, я понимаю. А почему Мальвина?
Мальвина смеется.
– Гималайский в детстве успокоил: «Не сцы, Мальвина, с нами Буратино». Так и прилипло.
Нина смеется.
– Ох уж, этот мне Гималайский.
– Давай-ка ты мне подгони встречу с ним. Чувствую, скоро нужна будет ваша помощь.
Через три дня Мальвина опять заявилась к Гималайскому.
Расположились на кухне. Гималайский начал готовить свой фирменный чай. У них у всех так: Мартына нельзя было никакими силами оторвать от шашлыка, когда дело доходит до его поджарки, батю Гималайского – от приготовления ухи на рыбалке, дочь тети Тамары – Элку – от стряпания польского куриного супа с клёцками для гостей, как только они появлялись в доме. Гималайского, хоть танком стреляй, нельзя оторвать от заваривания свежего чая.
Дело нехитрое. Он достал заварной фаянсовый чайник из кобальтового опаковского сервиза. Сервиз, изготовленный еще в XIX веке на киевском Межигорском заводе, был предназначен только для дорогих гостей. Чайник был изрядно окучен кипятком. Затем позолоченной ложкой, предназначенной специально для заварки, Гималайский быстро засыпал десять ложек цейлонского чая из жестяной коробки, расписанной сценами индийского быта, и тут же в чайник залил крутой кипяток, заполнивший ровно две трети внутреннего пространства.
Затем заварной чайник был завернул в льняную фландрийскую салфетку. Выдержав ровно шесть минут, Гималайский быстро развернул салфетку и долил снова вскипевшую воду. Недолив кипятка ровно на палец, закрыл чайник крышкой и оставил завариваться на двадцать минут. За это время разложил свои любимые кексы с изюмом по тридцать две копейки на среднее блюдо из того же, что и чайник, сервиза. На блюдо побольше прежнего вывалил свои любимые конфеты «Белочка», «Мишка на Севере» и «Лещина».