Катина продолжала свой путь, восхищенно наблюдая, как ее пальцы, руки, все ее тело превращаются в свет.
Она не сомневалась, что впереди ее ждет рай.
Всю свою жизнь она старалась быть благочестивой христианкой. Каждое воскресное утро ходила в церковь, не забывала о праздниках и днях поминовения святых и всякий раз, когда просила о чем-то и ее молитвы были услышаны, тут же выполняла то, что обещала сделать в благодарность. Перед Рождеством, Пасхой и Успением Пресвятой Богородицы она держала сорокадневный пост и, конечно, ни дня не проводила без молитвы. Катина была уверена, что в конце светозарного тоннеля и ее, и ее маленькую дочку встретит сама Пресвятая Богородица.
«Не надо меня везти ни в какую больницу», – хотела она сказать, но не могла даже вздохнуть.
Она снова взглянула с небес на происходящее внизу. Темно-красные реки, вытекающие у нее между ног, похоже, залили весь мир. У нее защемило сердце. Неужели это ее собственная кровь? Катина шла по тоннелю, а внизу кричали люди, чьи вопли перемежались с криками птиц, чьи крылья были охвачены пламенем. Ночной кошмар. Огонь пожирал все живое, что встречал на своем пути. Может, это и есть ад? Если так, то он еще более ужасен, чем описывается в Священных книгах. «Пресвятая Богородица, Панайия my, огради моих сыновей от промыслов лукавого, прости им ошибки и прегрешения, убереги их от этого ужасного места, но открой для них райские врата» – так молилась она, пока сознание не покинуло ее.
Когда же спустя какое-то время она открыла глаза, то увидела, как на стенах играют блики света, переливавшиеся ярко-желтым, синим и зеленым. В воздухе плавали пылинки, окрашенные в те же цвета. Со свежим, пахнущим морской солью и водорослями ветром через приоткрытые окна проникал аромат магнолии и разносился по всей комнате до самого потолка, выбеленного известкой. Так вот, значит, как выглядит рай… Катина смотрела на инжир, шелестевший листьями прямо за окном, и ей вспомнилось, как ее мать говорила про магнолии: «Когда ставишь в вазу эти цветы, кори му[15] надо их слегка связать ниткой, перекрыть им воздух, а не то сама от их аромата задохнешься».
Подумав о матери, она тут же вспомнила о рыжеволосой веснушчатой девочке, которая осталась на другом конце тоннеля. Руки непроизвольно потянулись к животу, и Катина снова вернулась в свое бренное тело. Теперь до ее слуха долетело чье-то бормотание из-за ширмы. Увы, она была не в раю, а все еще на земле. Точно так же, как стекал по горлу, капля за каплей, эликсир знахарки, теперь ее наполняла печаль. Из живота будто бы выкачали воздух, чрево ныло. Без малыша, который целых девять месяцев рос в ней, она чувствовала себя одиноко.