В Смирне уже фустанеллы
[28],
Следом нас ждет Айя-Софья,
Цель наша близко, мы верим,
Зито, зито Венизелос!
[29]Его выкрики подхватили и другие мальчишки. Беззубые старухи опять закачали головой, как будто в такт какой-то красивой песне, а девочки подталкивали друг друга и хихикали.
Адриана, прыгая, запуталась в скакалке и чуть не упала.
– Пропала ты, сестрица! – прокричала сидевшая на стене Тасула, младшая сестра Адрианы. – Пропала, втюрилась по уши!
И она запела песню, которую тут же подхватила и сидевшая рядом Афрула, сестра Эльпиники.
Пропаду я от любви, ох, от любви,
Посмотри ты на меня, ох, посмотри,
Солнце ясное мое, ох, ты мое,
Не пройдет моя любовь, ох, не пройдет.
Эльпиника отшвырнула скакалку, подбежала к стене и принялась щипать сестру за ноги.
– А ну, замолчите! Не то я вам покажу!
– Кита, кита[30], сестрица, твой толстячок-то в самом хвосте идет! Солнце ясное Нико му! Ай-ай-ай! Ладно-ладно, молчу. У меня все ноги в синяках, видишь? Вечером покажу маме, посмотрим, как ты это объяснишь.
На этом новом этапе жизни, когда всем правили чувства, Панайота чувствовала себя очень ранимой и одинокой. Иногда девчонки бывали даже более жестоки, чем мальчишки. Что с ней случилось? Проснувшись одним утром, она вдруг заметила, что те песенки про любовь, над которыми она сама всегда потешалась, теперь отзываются болью в сердце. Иногда она даже не могла определить, что именно она чувствует: радость или грусть. Вот они с Эльпиникой и Адрианой покатываются со смеху, и вдруг на глаза набегают слезы. А по утрам ее мучило непреодолимое желание спуститься на набережную и долго-долго смотреть на морскую синеву.
Девочки снова начали прыгать. А мальчишки тем временем, как солдаты, выстроились в колонну и, размахивая вперед-назад руками, двинулись маршем с одного конца площади на другой. От их шагов в воздух поднималась пыль. Не прекращая скандировать, они прошли мимо кофейни, где сидели мужчины и смотрели на них кто безразличным взглядом, а кто и с улыбкой; мимо пекарни, откуда пахло свежевыпеченным белым хлебом; мимо торговца халвой, дремавшего перед питьевым фонтаном на другой стороне площади. Помощник хозяина кофейни выплеснул перед навесом ведро воды. Ставрос в середине колонны тоже вместе со всеми выкрикивал лозунг во славу Венизелоса. Когда они уже поворачивали на улицу Менекше, на которой стоял дом Панайоты, раздался рык: