– Ма!
Теплая детская ладошка гладит Сашеньку по щеке, по ресницам, по векам… И тут она начинает плакать, раздирает, распахивает давящую тьму, ее пока еще не видящий взор принимает свет Божьего мира. Сквозь слезы она ловит на себе взгляд сына. На мгновение показалось, что смотрит на нее Алексей. Живой. И улыбка у него светлая…
Уже неделю жила Полина в Генте. Поначалу этот город, весь одетый в камень, но сохранявший своеобразный фламандский уют, очаровал ее. Узкие улочки, перерезаемые каналами, закованные в гранит берега Шельды, величественность собора Святого Бовы с алтарем, расписанным Ван Эйком, терпкое, дурманящее пиво, покой и размеренность жизни, рождаемые довольством горожан – все это нравилось ей, все было в новинку. Местный быт разительно отличался от роскоши европейских столиц, надменной холодности Петербурга, бестолковой суетности Москвы. Но Полине достаточно быстро наскучили прелести Гента, которыми она наслаждалась первые дни. Все больше ею овладевало беспокойство, вызванное бездействием и пассивным ожиданием, к которым она не была приучена.
Абросимову и его детям грозит опасность, теперь в этом не было никакого сомнения, Полина же проводит время в неспешных прогулках и в вечернем чтении французских романов, купленных в книжной лавке, располагавшейся напротив бургомистрата. От Гольдмана никаких известий не поступало. Деятельная натура Полины требовала предпринять хоть что-нибудь. Она готова уже была забыть об обещании банкира, оставить этот город и, положившись на удачу, броситься разыскивать мужа по европейским городам и весям. Пока холодный рассудок обуздывал ее неразумный порыв, но долго так продолжаться не могло. Она прекрасно понимала это.
Записка от Гольдмана пришла на восьмой день. Банкир сообщал, что доверенный Абросимова только что был у него. Он привез с собой письмо от графа, забрал пришедшую на имя их сиятельства почту и попросил выдать ему изрядную сумму в золотых франках. Гольдман, лично принимавший гостя, сказал, что потребуется некоторое время, чтобы приготовить деньги, просил человека графа прийти ровно в два, к этому сроку все должно быть готово. Банкир предлагал Полине ожидать интересующее ее лицо в экипаже у дверей конторы. Чтобы не произошло какой-нибудь ошибки, Гольдман сам проводит гостя на улицу, открыв перед ним дверь. Полина в волнении прочла это послание и начала немедленно собираться в дорогу. До означенного в записке времени оставалось чуть более часа.