На что Лина ответила, что уже переросла свой юношеский максимализм, вольна в своих решениях и не желает больше ничего слышать об этом. Тетя молча улыбнулась и обняла ее.
Федор Игнатович слушал Лину. Девушка рассказывала мягко, словно на уроке перечисляла факты из своего хорошо подготовленного конспекта, но все-таки в некоторых местах ее речь сбивалась, она говорила эмоционально, торопливо и повторялась. Она была так похожа на его первую любовь. Во внешности девушки чувствовалось, что она принадлежит другой расе; даже движения ее походки отличались от земной. Но тембр ее речи, ее выученной земной речи, был похож на тонкий голос его первой горячо любимой женщины.
– …Так я оказалась здесь, – сказала Лина.
Окончив свой рассказ, она посмотрела на небо и вздохнула.
– Ты скучаешь по Санксу, тете, сестре?. – спросил Федор Игнатович.
– Да, скучаю, честно, очень скучаю. Но больше я скучаю по Тимуру, – ответила Лина.
– Я должен кое-что сказать тебе.
Лина посмотрела на свекра. Тот продолжил:
– Лина, я был у врача несколько месяцев назад. Я болен. У меня злокачественная неоперабельная опухоль.
Лина остановилась посредине аллеи, по которой они шли.
– Подождите, что это значит? – сказала она, – Я не верю, что ваша медицина не может справиться с обыкновенной опухолью!
– Может, но не с моей. Я сам во всем виноват. Я слишком запустил свою болезнь. Уже поздно что-либо изменить.
Лина взяла руку пожилого мужчины в свою.
– Вы не представляете, как мне жаль. Неужели нельзя ничего сделать?
– Увы, дорогая моя, увы. Врачи дали срок не больше года.
Молча и рука об руку они пошли дальше по аллее. Солнце светило все также ярко, и небу было невдомек, какие тучи были на душе у Лины и Федора Игнатьевича.
С того самого дня, как Федор Игнатьевич рассказал Лине о своей болезни, прошло еще пару месяцев, наступило лето. На этот раз невестка и свекор словно поменялись местами. – теперь Лина ухаживала за Федором Игнатьевичем. Она заботилась о нем, как об отце, которого у нее никогда не было. Эта забота скрасила ее дни и наполнила жизнь новым смыслом. Она ждала Тимура, обрывала связь главного управления, новое и светлое чувство зарождалось в ее сердце. Ей снова хотелось жить. Цветы, поблекшие на ее шее месяцами ранее, под лучами знойного летнего солнца, стали ярче и красивее. Узоры на руках засияли золотым свечением. Лина питалась лучами солнца, и ее кожа засветилась изнутри мягким светом. На щеках появился румянец, кожа снова приобрела загорелый оттенок.