Покончив с описанием оргии, Света добралась до самого главного. Только лишь она призадумалась о том, чтобы слезть с вышки, как в бане началось второе действие. На сцену вышел Махно. Скандал продлился минут пять, и Света успела спуститься с небес на землю и даже войти в предбанник. Психолог просто обязан вовремя вмешаться. Скандал удалось погасить, но Махно разжаловал Любу, а ещё и уволил её из Лагеря к ебени матери. Временно исполнять обязанности старшей пионервожатой была поставлена Света, видимо за то, что рассказала Начальнику всё то, что было на самом деле, а не то, что ему пыталась втереть Люба. Но на этом ещё не всё закончилось, но перед тем, как рассказать мне самое интересное, Света немного отклонилась от темы и спросила: «Скажи, только честно. Почему ты туда не пошёл вместе со всеми? Только не говори, что просто уснул». Я не хотел врать Свете по причине моей к ней симпатии и её подозрительно хорошего отношения ко мне, и всё рассказал ей про Лену ещё раз и со всеми подробностями. Честно говоря, я ожидал от Светы несколько иной реакции, но, как ни странно, получил полный одобрямс.
Света снова закурила и рассказала мне самое интересное. А ещё и дала пару советов. Самое интересное заключалось в том, что оскорблённая до глубины души Люба стала чрезмерно разговорчивой, ну и много чего наговорила. Судя по всему, мои дружки объяснили Любе, почему я не пошёл вместе с ними, а она выдала это всё Махно. Махно решил отложить эту проблему на завтра, ибо сегодня было и так до хуя неразрешимых проблем. Света мне присоветовала сегодня же оприходовать Лену по той причине, что завтра и меня, и Лену могут выкинуть из Лагеря. Совет был весьма дельным, и я его воспринял как категорический императив Канта, но и это было ещё не всё. Люба пошла к жене Махно и рассказала ей всё, что было и, чего не было, но Махно было на это насрать, ибо с женой своей он уж давно решил развестись. Проблема была в том, что в одну машину все изгнанные из Лагеря не помещались. Махно пошел решать транспортную проблему, изгнанные скопились в специальном отстойнике, но совершали наглые вылазки, особенно Люба. Увидев её, я просто обалдел. Её милую улыбку сменила гримаса обиды на весь Белый Свет и всё прогрессивное человечество, а её фигура вместо сексапила начала источать смрад. Мне казалось, что от неё воняет говном и мылом, и как результат всех этих метаморфоз, у меня выработалось стойкое отвращение к имени Люба.