На правом берегу Валантен миновал здание ратуши, свернул на улицу Веррери, затем на Сент-Оноре. Над столицей мало-помалу сгущался напитанный влагой утренний воздух. Дождь еще не начался, но достаточно было поднять глаза, чтобы догадаться: скопившиеся на западе черные тучи вот-вот прорвутся ливнем. Вода хлынула с неба, когда Валантен дошел до аркад Пале-Руаяля, обрушилась стремительным мощным потоком.
В переполненных кафе и кабачках все разговоры вертелись вокруг грядущего судебного процесса над министрами Карла X или политических неурядиц за границей. Июльская революция во Франции вдохновила на борьбу и другие народы, и слова, оброненные по этому поводу австрийским канцлером Меттернихом, стали крылатыми: «Когда Париж чихает, простужается вся Европа». Клиенты за столиками обсуждали волнения, вспыхнувшие в четырех германских государствах и нескольких швейцарских кантонах, а также последние события в бельгийском деле[23]. Одни заявляли, что Франция вот-вот аннексирует Бельгию; другие кричали, что европейские державы, создавшие коалицию в 1815 году, такого не допустят и что любые действия в этом направлении неизбежно приведут к войне. И у каждого, казалось, было свое мнение насчет того, как должно действовать правительство, чтобы не налететь на подводные камни; каждый мнил себя Талейраном.
Валантен тоже укрылся от потопа в одном из таких заведений. Воспользовавшись случаем, он решил утолить голод: заказал омлет с белыми грибами и кувшин брийского вина. Блюдо ему принес бледный мальчуган лет восьми, невероятно худой, кожа да кости. На содержимое тарелки он смотрел, не отводя глаз, и чуть ли не облизывался, как изголодавшийся кот, поджидающий мышь у выхода из норы.
– Вид у тебя ужас какой голодный, – заметил Валантен. – Хочешь омлет?
Мальчуган переступил с ноги на ногу. Взгляд его заметался от тарелки к лицу полицейского и обратно – он явно решал мучительную дилемму. Валантена его поведение растрогало. Сам он от природы был молчалив и тяжело сходился с себе подобными, но по отношению к детям не питал предубеждений. Он не только интуитивно знал, как с ними говорить, но и каким-то образом умел внушать им симпатию.
– Ну же, – ласково кивнул Валантен мальчику, – садись. Тебе ведь страсть как охота поесть. – Он даже отодвинул немного стол, чтобы ребенку удобнее было забраться на скамью.