С началом войны в обществе и внутри царской семьи с новой силой разгорелся скандал вокруг Распутина. Общество будоражили слухи, что Распутин – противник войны с Германией, его и императрицу подозревали в том, что они немецкие шпионы. Отношения внутри семьи особенно обострились после того, как Николай, вопреки мнению министров, пренебрегая просьбами председателя Думы М. В. Родзянко, матери и ближайших родственников, но под сильным давлением Александры Федоровны, решил лично возглавить русскую армию, став Верховным главнокомандующим. Императрица Мария Федоровна была уверена, что этот шаг был предпринят по наущению Распутина. Она была в отчаянии. Почти два часа в саду Елагинского дворца она уговаривала сына отказаться от идеи стать во главе армии. В дневнике 8 (21) августа 1915г. она записала: «Прежде всего, злой дух Г[ригория] вернулся, а также А[лександра Федоровна] хочет, чтобы Ники взял на себя Верховное командование вместо великого князя Николая Николаевича, надо быть безумным, чтобы желать этого!»[48] Через четыре дня она вновь возвращается к этой теме: «Ники пришел со своими четырьмя девочками. Он начал сам говорить, что возьмет на себя командование вместо Николаши, я так ужаснулась, что у меня чуть не случился удар. И сказала ему все: что это было бы большой ошибкой, умоляла его не делать этого, особенно сейчас, когда все плохо для нас, и добавила, что, если он сделает это, все увидят, что это приказ Распутина. Я думаю, это произвело на него впечатление, так как он сильно покраснел. Он совсем не понимает, какую опасность и несчастье это может принести нам и всей стране»[49].
Но сам Николай II был убежден, что как самодержец и государь он должен во время войны возложить ответственность на себя.
Доклады, приемы министров, обсуждение планов военных операций, посещение фронтовых частей – такова его повседневная жизнь в Ставке в Могилеве. Георгиевская Дума Юго-Западного фронта 21 октября 1915г. за «присутствие государя императора на передовых позициях», где он «явил пример истинной доблести и самоотвержения», постановила: «Оказать обожающим державного вождя войскам великую милость и радость, соизволив возложить на себя орден Св[ятого] великомученика и победоносца Георгия 4-й степени»[50].
Осенью 1915г. Николай II взял в Могилев, в Ставку, сына. Дети и война – понятия несовместимые. Ни один отец не желал бы видеть своего сына на фронте, подвергать его опасности. Уникальность ситуации была и в том, что наследнику в 1915г. было всего 11 лет, и он был болен неизлечимой болезнью, когда любая, даже незначительная, травма могла стать для него смертельной. Для императрицы Александры Федоровны решение отпустить Алексея с мужем в действующую армию было непростым, но она победила свои страхи за здоровье сына. Сам император полагал, что военная дисциплина пойдет мальчику на пользу. Поддержали решение и учителя Алексея, которые считали, что цесаревичу необходимо расширять общение и преодолевать свою природную застенчивость. Когда в декабре 1915г. у Алексея началось серьезное кровотечение из носа, Николай II вынужден был вернуться в Царское Село. Приезжала в Ставку навестить мужа и императрица Александра Федоровна с дочерями. «Великие князья и чины штаба приглашались к завтраку,– вспоминала А. А. Вырубова,– но великие князья часто „заболевали“ и к завтраку не появлялись во время приезда ее величества; „заболевал“ также генерал Алексеев. Государь не хотел замечать их отсутствия. Государыня же мучалась, не зная, что предпринять. При всем ее уме и недоверчивости императрица, к моему изумлению, не сознавала, какой нежеланной гостьей она была в Ставке». За спиной императрицы раздавались голоса, что «она снова приехала к мужу передать последние приказания Распутина»