– Вы отец погибшего, верно?
– Ой, не говорите о нем так. Странно звучит, – мужчина зачесал волосы назад и заерзал на месте, – Какой неудобный стул, – пробормотал он под нос, – Я его отчим. Я и его мать, живем вместе несколько лет.
– У вас не было конфликтов? – ты стоишь напротив него оперевшись на спинку стула.
Леонид покачал головой, – Нет, Миша уже слишком взрослый, чтобы ревновать маму к мужчинам, – хихикнул он.
– Расскажите о том, что произошло сегодня.
Мужчина зачесывает волосы назад и ерзает, – Я встал утром и пошел будить Мишу, он был немного не в духе…
– Вставай уже! – ты срываешь с него одеяло. Он морщится и бросает в тебя подушку, она липкая от пота и пахнет чем-то кислым, – У тебя выход через час, ты и так проспал тренировку.
– Да плевать, – мямлит Миша и сворачивается в клубок, пряча лицо в халате. Но ты успел заметить огромный синяк на скуле.
Ты трешь переносицу и сквозь зубы говоришь, – Во сколько ты вчера вернулся?
– В четыре, – с хрипотцой в голосе ворчит Миша. Ты смотришь на часы, большая стрелка показывает на девятку.
– Не удивительно, что ты не можешь встать!
– Блять, старик, отстань!
Ты прерываешь рассказ подозреваемого, – Вы упомянули про синяк. Знаете, откуда он? – и нагнулась чуть ниже и приподняла одну бровь.
Мужчина кивнул, – Подрался опять с кем-то на пьянке.
– И часто у него так?
– Он любит побуянить, – Леонид положил локти на стол и соединил ладони, – Я уже не придаю значения таким его выходкам. Ему восемнадцать, а значит, он теперь может сам за себя отвечать. Пускай и разбирается в своем дерьме, тоже сам.
Противоречит сам себе. Он не дает сыну опоздать на важное соревнование с утра, но, когда дело касается конфликтов, это уже не его дело.