«Небо наш родимый дом…» - страница 11

Шрифт
Интервал
В окне Настя появляется,
Смотрит прямо на героя.
Ишь, какой казак-орел!
А казак, того не скрою,
Бровью не повел.
– Что под окнами вы бродите,
Что ж вы в хату не заходите?
Алексей Петрович, право,
Неудобно как-никак.
Вы такой по виду бравый,
Удалой казак.
А сама не сводит оченьки,
В них смотреть нет силы-моченьки,
В чары девичьи не веря,
Смотрит Настенька в глаза…
И тогда, чуть скрипнув дверью,
Сдался в плен казак.

Обиделись девушки

Низко-низко клонятся тополя.
Едет, едет конница по полям.
Едут, едут конники, кровь горяча,
Синие погоны да на плечах.
В поле, у околицы, сидя в ряд,
Девицы-соколицы говорят:
– Кто из нас понравится, так и быть,
Первою красавицей будет слыть.
Но бойцы на девушек не глядят,
Меж собою конники говорят:
«Нас-де не касается, хи-ха-ха!
Мол, для нас красавицы – чепуха».
Обиделись девушки на парней.
Бойко сели девушки на коней.
Раскраснелись личики – наша честь
Доказать обидчикам, кто мы есть.
Век того не видывал Тихий Дон —
Обогнали девушки эскадрон,
Поскакали по полю, руки в бока,
Лишь глазами хлопали два полка.

Небесное созданье

Ходит в небе месяц мутный.
Месяц, брось-ка к звездам луч,
посмотри, где мой беспутный
заблудился среди туч?
Милый мой крылом не машет,
хоть, как птица, он крылат.
Мой родной из старших – старший,
самый старший лейтенант.
Как случилось, интересно, —
не поймет душа моя,
ведь «созданием небесным»
создана не он, а я.
В мире нет его дороже.
Он один сквозь ночь и тьму
путь-дорогу в бездорожье
к сердцу знает моему.

Доброе слово

Неужели песню не доброшу я
До родного, дальнего села,
Где сейчас пушистою порошею
Улица до крыш занесена.
А над ними розовое, раннее
Утро из-за синь-лесов встает.
Там в уютном домике с геранями
Валентина Павловна живет.
Старая учительша. Ни жалоб
От нее,
Ни просьб не услыхать.
В сад ее, единственный пожалуй,
Яблок не ходили воровать.
Дров зимой вязанку не одну ей
Складывали утром у дверей.
Заменяла мать она родную
Тем, кто не запомнил матерей.
Мы росли,
Мы крепли и мужали,
Уезжали, покидали дом,
Руки ее старческие жали,
Пропадая в сумраке густом.
И когда пылающей зарницей
Подожжен был мирный горизонт,
Нам она вязала рукавицы,
Отсылала с адресом – «На фронт».
Но метели вскоре стали тише,
А когда последний выстрел смолк,
Мы решили все, что ей напишем
Длинное, хорошее письмо.
Только написать мы не успели —
Вновь война полнеба обожгла…
Ходят одинокие метели
Следующая страница