србски народ. Стари туркски град.
– Теперь мало турок. Это старый турецкий город, – опять пояснил жене Николай Иванович.
– Пожалуйста, не объясняй. Все понимаю, – отвечала та. – Вот еще какой профессор сербского языка выискался!
Начали снова подниматься в гору. Поперек стояла крепостная стена, начинающая уже сильно разрушаться. Проехали ворота с турецкой надписью над ними, оставшейся еще от прежнего турецкого владычества. Стали появляться солдаты, мелкие, плохо выправленные. Они с любопытством смотрели на экипаж, очевидно бывающий здесь редким гостем. Опять полуразрушенные стены, небольшой домик с гауптвахтой. На крепостных стенах виднелось еще кое-где забытое изображение луны. Опять проехали крепостные ворота. Около стен везде валяется щебень. А вот овраг и свалка мусору. Виднеются черепки битой посуды, куски жести, изломанные коробки из-под чего-то, тряпки, стоптанный башмак. Дорога шла в гору террасами. Наконец открылся великолепный вид на две реки.
– Сава… Дунай… – указал возница на впадающую в Дунай Саву.
– «На Саву, на Драву, на синий Дунай», – сказал Николай Иванович и прибавил: – Это в какой-то песне поется.
– Кажется, ты сам сочинил эту песню, – усумнилась Глафира Семеновна.
– Ну вот… Почему же мне река Драва-то вспомнилась?
– В географии учил.
На Дунае и на Саве виднелись мачтовые суда и пароходы, стоявшие на якорях, но движения на них и около них по случаю ранней еще весны заметно не было.
Стали подниматься еще выше. Показались казармы, затем еще здание.
– Госпиталь, – пояснил возница. – Ключ, кладенац[38], – указал он на третье облупившееся и обсыпавшееся зданьице.
Проехали еще. Стояла часовня.
– Русьица црква… – сказал опять возница.
– Как русская? – воскликнул Николай Иванович. – Глаша! Русская церковь. Зайдем посмотреть?
Но Глафира Семеновна ничего не ответила. Ей не нравилось, что муж по-прежнему продолжает переводить сербские слова.
На пути была башня «Небойся». Возница и на нее указал, назвав ее.
– Так она и называется – Небойся? – спросил Николай Иванович.
– Есте, господине.
– Отчего так называется? Почему? Зачем?
Возница понял вопросы и стал объяснять по-сербски, но супруги ничего не поняли. Глафира Семеновна тотчас же уязвила мужа и спросила:
– Профессор сербского языка, все понял?
– Нет. Но вольно ж ему так тараторить, словно орехи на тарелку сыплет. Все-таки, я тебе скажу, он хороший чичероне.