Профессиональный вор, бывший ученик учительского института, жестоко
битый, чахоточный человек, красноречиво внушал мне:
– Что ты, как девушка, ёжишься, али честь потерять боязно? Девке
честь – всё её достояние, а тебе – только хомут…
Он относился ко мне учительно, покровительственно, и я видел,
что он от души желает мне удачи, счастья. Очень умный, он прочитал
немало хороших книг, более всех ему нравился "Граф Монте-Кристо".
– В этой книге есть и цель и сердце, – говорил он.
Любил женщин и рассказывал о них, вкусно чмокая, с восторгом,
с какой-то судорогой в разбитом теле; в этой судороге было что-то
болезненное, она возбуждала у меня брезгливое чувство, но речи его
я слушал внимательно, чувствуя их красоту.
– Баба, баба! – выпевал он, и жёлтая кожа его лица разгоралась
румянцем, тёмные глаза сияли восхищением. – Ради бабы я – на всё
пойду. Для неё, как для черта, – нет греха! Живи влюблён, лучше
этого ничего не придумано!*
Вор этот был талантливым рассказчиком и легко сочинял для проституток трогательные песенки о печалях несчастной любви. Хорошо относился к Алексею щеголь, с тонкими пальцами музыканта. Он имел лавочку с вывеской «Часовых дел мастер», а на самом деле сбывал краденое.
«Ты, Пешков, к воровским шалостям не приучайся!» – говорил он мне,
солидно поглаживая седоватую свою бороду, прищурив хитрые и дерзкие глаза.
–– Я вижу: у тебя иной путь, ты человечек духовный.
– -Что значит – духовный?
–– А – в котором зависти нет ни к чему, только любопытство.
Это было неверно по отношению ко мне, завидовал я много и многому…*
В это время у Алексея появились новые знакомства. На пустырь поиграть в городки собирались гимназисты. Узнав, как трудно Алексею, один из них предложил вместе готовиться в учителя. Потом Алексея свели с таинственным человеком. Тот, расспросив, какие книги он прочитал, пригласил парня заниматься в кружке. Алексей, моложе всех, был совершенно не подготовлен. Потом познакомили с владельцем бакалейной лавки, спрятанной в конце бедной улочки. В квартире хозяина властвовало шумное сборище студентов, пребывавших в заботах о русском народе, в тревоге о будущем России. Сыном народа называли они Алексея, но ему не нравилось это, он чувствовал себя не сыном, а пасынком жизни. Летом его влекло на Волгу.
Увлеченный всем, что творилось вокруг, Алексей зарабатывал мало. Нужно было искать на зиму работу, и он нашел ее в крендельной пекарне, где было тяжело физически, а еще тяжелее – морально. Трудясь по четырнадцать часов, он не мог в будни ходить к студентам, в праздничные же дни – отсыпался. Чувствовал себя сброшенным в темную яму, где люди стремились забыться, находя утешение в кабаках и в холодных объятиях проституток.