Всегда встречал Иоанн верного слугу уветливо, как дорогого гостя, но на этот раз лицо его было каменным. Не успел Саин-Булат коснуться порога и поклониться самодержцу, как потемнели очи Грозного. Прогнав от себя телохранителей, откинулся он на спинку трона.
– Сказывай всё по ряду, – промолвил вместо приветствия.
Высокий лоб воеводы покрылся испариной.
– Великий государь! Извещаю открыто, как есть: не прославились мои люди в битве, хотя весьма трудились. Побито много наших, и немало тяжело покалеченных померли, да несколько легко ранены, – ответствовал с печалью.
– Что так? – недобро прищурился государь, пронзив острым, словно копьё, взглядом. – Русскому воину непригоже отступаться, а надобно за города до смерти стоять, всем заедино, и князьям, и мужикам, как братьям, ревностным ко благу отечества!
Посмотрел в царские очи Саин-Булат и защемило у него сердце: были они лучистые, ясные, насмешливые, а ныне провалились, – блёклые, серые, недоверчивые.
– Ратные люди мои с удалью шли и бились крепко, не щадя животов своих, и уже теснили неприятелей, но стоять против них было невмочь и в осаду города сесть не с кем и не с чем, – с горечью поведал царю воевода, ожидая его живейшего неудовольствия.
Однако не обрушил Иоанн свой гнев на него, а вскочив, стал мерить шагами палату.
– О, тяжкие мои грехи! – заговорил со срывом. – Корона Польская и княжество Литовское представляют уже неотделимое тело. Кичливый лях вместе с предателем Курбским почал великое гонение на церкви Христовы, на веру православную, хочет видеть под ногами своими всю землю русскую! Но не бывать этому! За истовые молитвы Бог подаёт победу над врагами.
Молча Саин-Булат выжидал, пока самодержец выговорится и буря стихнет. В такие часы с ним трудно бывало: становился несоюзный, ссорливый. Чем прилежней его унимаешь, тем он пуще сердится. Оно и понятно: потомок от Кесаря Августа; не кровь у него, а смола кипучая!
Успокоился Иоанн, сел и посмотрел на воеводу уже без раздражения:
– От Бога я принял царство; отцы и деды соблюли землю русскую, и я обязан хранить границы державы, как сокровище нерасхищаемое! Сигизмунд же отнял часть земель и предлагает вечный мир, вернув только Полоцк и в Ливонии все места, занятые русскими. Хочет, чтобы вместе с ним изгнал я шведов из Эстонии, половину добычи забрал себе, а вторую отдал Польше. Что скажешь? Предложение Сигизмунда несомненно выгодно, уж не принять ли его?