Валенсия вздрогнула. И вогнала иголку в палец.
Троюродного кузена Аарона Грея поцарапала за палец кошка, и он заполучил заражение крови.
– Кошки – очень опасные животные, – объявила миссис Фредерик. – Я никогда бы не завела в доме кошку. – И она многозначительно уставилась на дочь сквозь свои ужасные очки.
Однажды, пять лет назад, Валенсия просила разрешения завести кошку. С тех пор она никогда больше об этом не заговаривала, но миссис Фредерик до сих пор подозревала, что дочь лелеет преступное желание в глубине души.
Валенсия чихнула, нарушив тем самым правила поведения Стирлингов: в обществе чихать неприлично.
– Ты всегда можешь сдержаться, прижав палец к верхней губе, – укорила миссис Фредерик.
Близилась половина десятого, и, как сказал бы мистер Пипс[8], пора было отправляться в кровать. Но прежде следовало натереть бальзамом Редферна страдающую от прострела поясницу кузины Стиклс. Это всегда делала Валенсия. Это была ее обязанность. Она ненавидела запах мази, а еще больше – сияющую самодовольством физиономию доктора Редферна, украшенную очками и бакенбардами, с этикетки на флаконе. Пальцы еще долго пахли дьявольским снадобьем, несмотря на все старания их отмыть.
Судьбоносный день пришел и закончился. Он завершился, как и начался, слезами.
У дома Стирлингов, возле калитки, на маленькой лужайке был высажен розовый куст. Его называли кустом Досс. Пять лет назад кузина Джорджиана подарила его Валенсии. Она любила розы. И разумеется, куст ни разу не зацвел. Это было ее роком. Валенсия делала все, что только можно придумать, воспользовалась каждым советом каждого из родственников, но куст не желал цвести. Ветви буйно и роскошно разрастались, листве не вредили ни ржа, ни насекомые, но на нем так и не появилось ни одного бутона.
И вот, взглянув на него через пару дней после дня своего рождения, Валенсия вдруг преисполнилась неодолимой ненависти. Не цветет – и ладно, тогда она обрежет куст. И Валенсия отправилась в сарай, где хранились инструменты, взяла садовый нож и со злобной решимостью подошла к розе. Несколько минут спустя миссис Фредерик, выйдя на веранду, с ужасом обнаружила, что дочь яростно кромсает ветви розового куста. Половина их уже устилала дорожку. Куст выглядел прискорбно изувеченным.
– Досс, побойся Бога, что ты делаешь? Ты сошла с ума?