Мужчина бросил добычу в амбар и направился к юрте на окраине поселения. Тишину раннего утра нарушал еле различимый хруст его собственных шагов по свежему снегу, хотя многие говорили, что для человека столь внушительного роста и комплекции, Фурх передвигался удивительно тихо.
Отогнув полог, он сразу услышал треск поленьев в камине и ощутил тепло. В нос ударил сильный запах аницы – недобрый знак. Эту траву Хаи Шалейих жгла в ночи беспокойных духов, и сегодняшняя, похоже, была одной из таких.
– Так и думал, что ты не спишь, – Фурх заметил Хаи Шалейих у кострища, окруженную ступами с толченой травой и мисками, полными дымящейся жидкости. Она сидела неподвижно на коленях, вглядываясь в огонь. Лишь пальцы вычерчивали круги на расстеленном в ногах полотне. – Во время охоты небо показалось мне чернее обычного, – нахмурился Фурх. – А затем звезды словно засветили ярче. Духи говорили с тобой этой ночью, не так ли?
Хаи Шалейих отвела взгляд от огня и задула пучок аницы, дымящийся в ладони. Остатки она утопила в миске и отряхнула руки.
– Звезды горят ярче, когда завеса между нашим миром и миром духов истончается, – сказала Хаи, даже не взглянув на Фурха. Ее низкий хриплый голос проскрипел.
Хаи стала медленно подниматься с колен и Фурх подавил моментальное желание подставить ей руку для опоры – старейшина племени не терпела проявлений лишней жалости или заботы по отношению к себе. Хотя никто из шаламинов не сказал бы наверняка, сколько этой женщине на самом деле было лет – никто не жил так долго, как Хаи Шалейих.
– Сегодня ночью духи оставили нам предзнаменование, – сказала Хаи.
– Что показал тебе огонь?
– Огонь молчал. Говорил лишь холод, – Хаи наполнила чашу из кувшина и Фурх с удивлением заметил, что руки ее подрагивали.
Святые знали, скольких сил требовал переход между мирами, чтобы мертвые могли передать свою волю миру живых. Хаи Шалейих была последней заклинательницей мертвых, известной миру, и дар ее был в равной степени подарком и проклятьем.
– Тьма накрыла небо, – мрачно объявила Хаи Шалейих. – Грядет великая война и тень ее падет и на наши земли. В столицах зреет вражда.
– Нам дела нет до столичных склок! – тут же отмахнулся Фурх. – Пусть короли с вождями меряются силой. Нас это не касается.
– Возможно… А, возможно, и нет.
Хаи осушила чашу с водой и отвернулась к выходу. Отогнув полог, она вышла на морозный воздух и глубоко вдохнула всей грудью.