– Что он сможет сделать теперь, когда мне восемнадцать и я студент Ноттхейма? Я неприкасаем. Могу делать все, что захочу, – сказал Кас, но в голосе его совсем не чувствовалось вызова. Он и сам не сильно верил в свое бахвальство.
– Ты сейчас серьезно?
Кас выдохнул и соскочил с выступа.
– Да мы сцепились перед отъездом. Я пока его ненавижу, поэтому хоть в армию, хоть в лекари – что угодно, лишь бы подальше от него.
– Если идти в армию, то всадником на воларах. Их летная форма просто кайф, да? – ухмыльнулся Боди.
– А в пехоте можно откинуться быстрее остальных. Может, мне туда рвануть? Стану первым лордом-пехотинцем.
Боди изогнул бровь и окинул Каса взглядом:
– Да у тебя и правда хандра. Так сильно поцапались?
– Мама вернулась.
– Ох, черт… – резко выдохнул Боди. И этим все было сказано.
Три месяца назад.
Кас ослабил галстук, ощущая духоту стен, несмотря на то, что в поместье Арссонов даже в летние месяцы казалось удивительно прохладно.
Прогревать бесчисленное количество комнат за толстенными каменными стенами, напичканными защитными рунами, было непростой задачей даже для заклинателей. Поэтому дом для Каса обычно ассоциировался с шерстяными рубахами, каминами, горящими в каждой комнате. И легким холодком по спине.
Но сегодня был не обычный день, и Кас чувствовал себя так, словно весь кислород из поместья выкачали, а его бросили задыхаться остатками.
Двери в обеденный зал перед ним распахнулись.
Кас вошел в комнату из бело-голубого мрамора с гигантской, старомодной и просто уродливой люстрой на потолке, что сияла светом тысячи кристаллов.
Длинный обеденный стол занимал почти всю комнату и был сервирован на троих.
Это значило, что отец – лорд Тауллос Арссон сегодня будет особенно гладко выбрит и, наверняка, явится к ужину в парадном камзоле с гербом Дома Арссонов на плаще – раввийским волком.
А еще, Кас поставил бы мешок златников на то, что к ужину отец обязательно велел подать утку в апельсинах. Да такую сочную, что запах ее потом будет несколько дней призраком витать по Арссон-Холлу.
Каждый раз, когда мама возвращалась домой после своей очередной затянувшейся экспедиции, по всему дому вдруг неожиданно часто начинал обнаруживаться острый запах ароматных апельсинов, который оседал на языке леди Наттали Арссон невысказанными ругательствами. Она ненавидела апельсины.