Следующий день был воскресный, но я не стал в своих комнатах отсиживаться, самолично вместе с помощником моим Гришкой постояльцев обслуживал. Кухарка, Гришкина мать, наварила постных щей, ну, там, еще чего-то: каши пшенной с изюмом, киселя. Вот наступает время обеда, скоро Фекла спустится с подносом за едой. Я улучил момент и налил отвар в служанкину плошку. И тут меня сомнение взяло: а ну, как отрава? Кто ее знает, эту Крутилину? Может, она неблагодарная иль каверзная? Мне на каторгу не охота! Взял и попробовал, и подождал немного. Нет, не отрава, а очень даже вкусно, ароматично.
Тут сверху спускается Фекла, за обедом для господ. Я спрашиваю: а вы, барышня, кушать будете? Она так на меня гордо, как с горы, посмотрела, и говорит:
– А ты как думаешь?
А я, грешным делом, еще тогда подумал: вот гордячка какая, ну погоди, опосля свадебки я из тебя дурь повыбью. Будешь мне сапоги стягивать, подушки взбивать. А сам виду не подаю, что злость одолевает, и дальше любезно так:
– Так вам, барышня, как обычно, тарелочку на господский подносик тоже поставить?
Тут она вся вспыхнула, глаза засверкали, хочет меня на место поставить, а молчит. А что я такого сказал? Они действительно вместе кушали, то есть наверху. Обычно барынька ела мало, а Фекла наворачивала во всю ивановскую, не зря ж у нее такой румянец во все щеки.
– Прикажете отнести? – по привычке спрашиваю, хотя знаю, что она сама еду наверх оттаскивает. Так и в этот раз – молча берет Фекла поднос и идет по лестнице, а Федька, пацан, туда же – так глазами и ест, как она наверх подымается. Дал я мальцу для острастки подзатыльник, чтоб не глазел.
Время идет, все тихо, господа, видать, в сон ударились. Я жду. К вечеру спускается Фекла вниз, и спрашивает:
– Как погода? Когда наконец, этот разлив кончится? Нам ехать давно пора.
– Милушка моя Фекла, да разве ты отсель уехать хочешь?
Тут она как нахмурится, да глазами как сверкнет, и ну на меня кричать: как ты смеешь, холоп, да так меня называть, какая я вам милушка, знай свое место, сверчок. И другие обидные слова. А я так себе кумекаю: это она любви сопротивление таким манером оказывает, и пуще к ней приставать начинаю:
– А чем я сверчок? Нет, я не сверчок, у меня отчим, извините, купец второй гильдии. Мы, сударыня, доход приличный имеем. Ежели что, и жениться не прочь.