– Может, это просто подражатель – как можно спокойнее произнес я, повторяя слова Эрика – Его найдут, и всем станет понятно, что того маньяка уже и в живых-то, возможно, нет.
– Будем надеяться… – прошептала Рикке, но мне стало понятно, что, как и я, она совершенно не верит в такой исход.
Ханс как раз подъехал к нашему дому, и я поспешил выйти, оставив родителей наедине. Как я и предполагал, с детьми осталась Агнес – мы ее уже нанимали пару раз, так что я ее знал. Пройдя мимо и ответив на ее приветствие, я поднялся в свою комнату и закрылся. Глаза сами моментально нашли мою фарфоровую куклу, а руки машинально потянулись за ней. Удивительно, как же точно этот психопат умеет копировать все черты лица, разрез глаз, даже все родинки – каждая кукла на все сто соответствовала своему прототипу. Хотя прошло столько – смотря на эту куклу, я понимал, что мне тут не больше восьми – я без сомнений видел в ней себя. И, почему-то, я был уверен, что именно так я и выглядел, хотя, разумеется, не было ни одной фотографии. И вот, смотря сейчас на него, я впервые всерьез усомнился – почему я прожил так долго в доме этого человека? В то время, как ни один из других детей не оставался в живых дольше трех месяцев, я пробыл в том доме восемь лет. Этим вопросом задавались и в специальных службах, когда начали разбираться в моем деле, но однозначного ответа никто до сих пор не дал. Конечно, это понятно, ведь знать его мог только сам маньяка… и я. Но я ничего не помнил, а его надо сначала найти, чтобы потом узнать причину. И все же, все шесть лет мне совершенно не было интересно, чем я отличаюсь от остальных, а сейчас я не могу избавиться от этих мыслей. И, самые мерзкие из них, которые я подслушал как-то раз в разговоре приемных родителей с полицейским – я мог быть кровно связан с убийцей. Это объясняло бы и столь долгий период моего пребывания в его доме, и отсутствие информации про моих биологических родителей. Меня ужасала такая возможность! Наверное, она и являлась причиной, почему я ни разу не задумывался над этим вопросом. Я просто отказывался верить даже в то, что это могло бы быть правдой. Ведь не могло же! Иначе я бы не убежал. Не блуждал несколько дней по лесу, не получил амнезию из-за пережитого стресса. Ничего бы этого не было. Обо мне бы так никто и не узнал, ведь так? И, главное, у меня есть номер. Я всего лишь восьмой, у меня есть клеймо, есть моя кукла. Это же доказывает, что я не могу быть ему родственником. Во всяком случае, я хочу в это верить…