Розанов. Видишь ли, Таня… Не знаю даже, как сказать.
Щеглова. Пусть об этом у тебя будет одна точка зрения.
Розанов. Таня, человека тянет к тому, чего ему особенно недостает. Чего он жаждет. А я – человек жаждущий. Ты очень хорошая, Таня. Ты слишком хорошая для меня. Зачем мне делать тебя несчастной?
Щеглова. Туман. Тень на плетень. А не отчасти в чем жажда? (Видя, что Розанов напряженно молчит, продолжает с отчаянием.) Чем такие вас берут? И Миша туда же.
Розанов. Куда туда же?
Щеглова. А ты что же, не видишь, как он смотрит на нее?
Розанов. Таня, это как приворот. Я – это вроде не я.
Щеглова. Васенька, она ж тебе в матери годится.
Розанов. Таня! Я понимаю, я смешон. Я понимаю, что и тебя ставлю в смешное положение. Но это выше моих сил.
Щеглова. Господи, что ж такое с тобой! А может, это пройдет? Ты ж такой переменчивый. Раньше это меня беспокоило, а сейчас обнадеживает. Ты ж такой понятливый. Ты ж сам установил канон, что женщина без детей – грешница. А ведь она уже не может иметь детей.
Розанов. Таня, нам с тобой еще работать вместе. Зачем ты драматизируешь? Эх, Таня! Я еще не такой подлец, чтобы думать о морали. Миллион лет прошло, пока моя душа выпущена была погулять на белый свет: и вдруг бы я ей сказал: ты, душенька, не забывайся и гуляй только по морали. Нет, я ей говорю: гуляй, душенька, гуляй, славненькая, гуляй, добренькая, гуляй как сама знаешь. А к вечеру пойдешь к Богу.
Щеглова. К вечеру жизни? Точно, я не узнаю тебя. Ты – это уже не ты. Что-то вроде этого я читала у Ницше.
Розанов. Ах, Таня, тогда я тебе иначе скажу. Добродетель так тускла, а порок так живописен, а страдание – такое наслаждение.
Щеглова. Что ты считаешь страданием?
Розанов. Когда я получаю незаслуженное.
Щеглова (осеняя Розанова крестным знаменем). Это в тебе тщеславие забродило. Порок не живописен, а противен и мерзок, Вася.
Розанов. Я должен это испытать, через это пройти.
Щеглова. Через что «это», Вася?
Розанов. Я должен испытать свою порочность, Таня. И поэтому тоже хочу пройти через унижение. Это сделает меня сильнее. Мне надоела бесконечная моя слабость.
Щеглова. Знаешь, как это в медицине называется?
Розанов. Знаю, Таня. Ну мазохист я, наверное.
Щеглова (шутливо). Ну что, мне поработать над собой? Ладно, стану садисткой, так и быть.
Розанов. Неужели сможешь? Клевещешь на себя.