Она встала с кровати, накинула на плечи шелковый халат, цвета летнего неба, и направилась на кухню, оставляя Михаила в постели. Солнечные лучи, проникшие сквозь большое кухонное окно, озаряли пространство теплым светом, создавая ощущение уюта и спокойствия. Она включила чайник, и гул воды, заполняющей его, на мгновение заглушил ее мысли.
Она все еще помнила тот момент, когда впервые поняла, что влюбилась в Михаила. Это было во время одной из их долгих, задушевных ночных прогулок по набережной. Они тогда шли рука об руку, и луна своим серебряным светом освещала их лица. Они говорили обо всем на свете: о книгах, которые произвели на них сильное впечатление, о музыке, которая вызывала в их сердцах трепет, о своих самых сокровенных мечтах и планах на будущее. И в какой-то момент, когда он рассмеялся над какой-то ее шуткой, она поймала себя на мысли, что не может представить свою жизнь без него. Это было словно озарение, как вспышка молнии, которая пронзила ее насквозь.
Но, несмотря на всю эту идиллию, на всю эту кажущуюся гармонию, в их отношениях было что-то, что не давало Анне покоя. Что-то неуловимое, как тонкая, почти невидимая нить, натянутая между ними, словно барьер, который мешал им полностью открыться друг другу. Казалось, что, несмотря на всю их близость, между ними существует какая-то невидимая стена. Она чувствовала, что Михаил не всегда открывается ей до конца, что он словно постоянно держит ее на некотором расстоянии, как будто боится подпустить ее слишком близко к своему сердцу. Он мог часами разговаривать с ней о чем угодно, обсуждать философские проблемы, спорить о политике, но как только речь заходила о чувствах, о чем-то личном, о их отношениях, он тут же становился отстраненным и задумчивым, словно закрывался в неприступную крепость, оставляя ее в недоумении и тревоге. Он никогда не говорил о будущем, не обсуждал их отношения в долгосрочной перспективе, и это начинало ее беспокоить. Она не могла понять, чего он боится, и почему он не может ей довериться.
Она налила кипяток в большую керамическую чашку, добавила ароматного, свежемолотого кофе, и задумалась, глядя на темный, дымящийся напиток. Может, это все ее домыслы? Может, она слишком многого требует от их отношений? Может, она торопит события? Она невольно вспомнила их первый поцелуй. Он был таким нежным и волнительным, таким долгожданным, но в то же время каким-то… сдержанным. Будто Михаил боялся, что если он позволит себе слишком много, что-то может разрушиться, что-то может сломаться. А когда она пыталась обнять его крепче, когда она хотела почувствовать его близость, он словно замирал, напрягаясь всем телом, словно опасался чего-то, сам того не осознавая.