Через полтора дня, 27 числа, в 13:00 по радио прозвучало сообщение об эвакуации. А с 14:00 до 16:40 правительство наконец-то провело эвакуацию, но меня, по неизвестным причинам, забыли…
Я не очнулся на следующий день. Не знаю, сколько прошло времени. В моей комнате каким-то образом образовалась временная аномалия. Время здесь остановило свое привычное течение, прошли годы, а изменений не было. Мое тело не старело, а все процессы жизнедеятельности остановились.
В ту же дату, но через 20 лет долгих лет, станция взорвалась вновь. Всё вокруг на секунду окутал яркий свет…
Произошел первый в истории выброс, образовавший Чернобыльскую Аномальную Зону.
Далее такие вспышки мерцали всё чаще, сначала раз в несколько месяцев, затем раз в месяц, в неделю. И, наконец, они участились до нескольких раз на неделю.
Однажды, во время такой вспышки, в новом «сне» я увидел, как какой-то человек в странной, напоминающей военную, но не являющейся ею одежде, прячет в этой больнице какие-то вещи под лестницей.
А после следующего выброса мое пролежавшее целых 26 лет тело пришло в себя.
Часть 1
Выживший мертвец
Не было больше ничего вокруг, только всепоглощающая тьма окутывала сознание. Кем в ней был я? Пожалуй, как и до нее, старшим лейтенантом Ильей Суховым. Молодой офицер и пилот штурмовых вертолетов с не особо-то примечательной внешностью: зелено-голубыми глазами, светло-русыми волосами, средним ростом. Да, в темноте этого не было видно, но не могло же тело просто так пропасть. Сознание без него не существует, наверное. Что было в этой темноте раньше? Не знаю, времени тут не ощущалось. Что грядет далее? Тоже неясно, ведь в темноте не было будущего. Во тьме родилось новое чувство – жжение где-то внизу. Где низ и вверх в этой темноте, где нет ни единого ориентира? Жжение нарастало…
Когда оно достигло пика, рефлекторный глубокий вдох вернул сознание в тело. Сначала пришла боль. Ломота в каждой мышце, каждой связке, каждом суставе. Она затопила всё, пробивая путь к сознанию во мгле, которая скрывала его все эти годы. Судорога и спазм на секунду скрутили тело, а из давно не произносящего ни единого слова рта раздался стон. Глаза открылись, а в нос ворвался запах медикаментов. Вскоре взгляд немного прояснился, и в мутной пелене мне удалось рассмотреть медицинскую палату. Не задумываясь о возможных последствиях, я попытался сесть.