Куда там!
Удалось лишь немного, всего на пару сантиметров, приподнять тело и снова уронить на свежие простыни.
«Какого хрена происходит?!» – медленно проплыла в голове первая мысль, такое ощущение, что мышцы отошли покурить, оставив кости и всё остальное полежать на кровати. Впрочем, почему отошли? Вон как болят, заразы! Дальше мысли понеслись совсем уж быстро.
«Так, я всё ещё в больнице, операция на аппендицит прошла, но где все? Почему я двигаться-то не могу? Привязали к кровати, что ли? Зачем? Почему всё так болит? Надо позвать кого-нибудь из персонала, они-то должны знать, что здесь происходит».
– Се… – первая попытка не увенчалась успехом. Я прокашлялся и попробовал еще раз, – се-е… сестра!
Голос наконец прорезался, и я уже вполне уверенно, хоть и с жуткими хрипами, повторил уже громче:
– Сестра! Помогите мне, пожалуйста!
Вокруг стояла мертвенная тишина.
– Да что у вас здесь происходит?! Вы вымерли все подчистую?! Что я проспать умудрился.
Мысленно приготовившись к очередной вспышке боли, я зажмурился и попытался сесть, рывком подав тело вверх. Глупая и жалкая попытка, но кое-что из нее получилось. Причудливо изогнувшись, я свалился с койки на пол, зацепив ногой книги, стоящие на подоконнике, и толкнув собой капельницу. Она отъехала к противоположной стене, где и застыла рядом с тумбочкой. Книги же рассыпались вокруг, завалив кровать и засыпав мои ноги.
В очередной раз простонав и бормоча что-то невнятное про ушибленный затылок, я попытался пошевелить ногами, чтобы стряхнуть творчество с себя. Ноги опять практически не слушались.
Пока разминал ноги, еле шевеля руками, заметил интереснейшую картину. В моей комнате не было ни соринки, всё белое, накрахмаленное, пахнущее медикаментами, а в окно же виднелся старый и мрачный дом. Он сильно добавлял сюрреализма и контраста с белыми стенами палаты.
Держась за кровать, я кое-как встал. Постояв какое-то время, поплелся к окну, аккуратно держась за стену. Ноги всё ещё передвигались крайне плохо.
Вот наконец и окно…
Картина на улице стояла мрачная. От девятиэтажки, стоящей напротив больницы, не осталось практически ничего из того, что я помнил и еще считал недавними воспоминаниями. Шокированное сознание еще не провернуло шестеренки осознания происходящего, на это требовалось время. Посреди дороги стояли ржавые, помятые машины с разбитыми стеклами. На тротуаре же стоял одинокий ларек.