Капусту бочковую, кислую ― хвалю.
Люблю лапшу, пирог с яйцом и мясом,
Но больше всех говядину люблю!
― Да ну тебя. Я серьёзно, а он…
– Но это же про любовь. Три раза слово люблю! Ну как?
– Не так! Давай я тебе тоже тогда прочитаю?
– Читай.
– Муха села на варенье, вот и всё стихотворенье! Ты мне так, а я тебе ― так! ― взглянув с вызовом, улыбнулась Оля.
– Где тебя найти? Мне уезжать утром. Через неделю вернусь и останусь до начала занятий!
– Правда, найти хочешь? ― взглянула Оля на меня своими глазищами. ― Общежитие на улице Краснознамённой, комната 324.
– Жаль, что тебе нет восемнадцати.
– Почему?
– Ни почему. Соплячка ты! ― сказал и поцеловал её в нос с мелкими веснушками.
– Я же выросту, правда. Подожди чуть-чуть, всего восемь месяцев, и мне будет восемнадцать, как ты хочешь.
– Кто бы сомневался, вырастешь, конечно. Фамилия как? Чтобы найти.
– Не скажу.
– Почему?
– Смеяться будешь!
– Не буду! Как же я найду без фамилии?
– Точно, не будешь смеяться?
– Точно!
– Телицина.
– Нормальная фамилия. Что так переживаешь?
– Мальчишки дразнили в школе.
– Как дразнили?
– Так.
– Дураки они!
Я взял её на руки и закружил её по комнате.
– Ты теперь моя, Оля Телицина. Навсегда! И дети у нас будут, как ты хочешь: «Мальчик и девочка, а потом ещё мальчик или девочка!»
– Обманщик любимый. Правда? И поженимся?
– Да, правда. Подождать только нужно, когда тебе восемнадцать исполнится. А теперь, спать!
***
Овеянная светом соседней общаги Оленька стояла на коленях в постели, потом уткнула лицо в поднятую ей подушку и тихонько заплакала.
– Что ты плачешь опять, плакса? Всё у нас хорошо!
– Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Так не бывает! Ты мой?
– Твой.
– И я только твоя, больше ничья! Не обманешь?
– Никогда!
– И я тебя никогда.
Оленька уснула первой. Она спала, положив голову на мою руку. Я ещё не освоился с тем, что меня любят. И не слишком понимал, за что меня полюбила эта, близкая мне теперь, девчонка. Смотрел, как она ровно и спокойно дышит. Мне приятно прикасаться к ней, приятно её лёгкое дыхание, запах её тела.
Неужели влюбился? Так вдруг? Почему это со мной? И это после её рассказа! Сколько она пережила! Если с отчимом случилось в девятом, что ж, год так продолжалось? То-то у неё опыт в этих делах.
У меня не так, на пальцах одной руки пересчитать можно. В суворовском училище, в этом монастыре, в который я вынужден был поступить после шестого класса, встреча с ровесницами ― редкая удача. Но у меня не было выбора, лучше туда, чем в колонию для малолеток.