Рыжая благодарно улыбнулась. Хоть кто-то ей сочувствует. Бармен быстро обслужил двух шумных итальянцев и вернулся.
– Может приготовить для вас что-нибудь легкое? Вы со вчерашнего вечера ничего не ели.
Преимущество небольших альпийских гостиниц заключалось в том, что здесь все всё знали о своих постояльцах. И одинокая русская, закрывшаяся в номере сразу же после приезда, наверняка вызвала у персонала подозрение, к примеру, не решила ли она здесь покончить жизнь самоубийством. Потому бармен, скорее всего, действительно обрадовался, поняв, что причинной затворничества является сопливый нос, а не несчастная любовь.
– Сделать вам тост?
– Нет, нет, спасибо! – Она вовсе не для того вылезала из своей постели, чтобы жевать бутерброды. – Дождусь обеда.
И оглядев сидящих в холле мужчин, как бы невзначай поинтересовалась:
– Рассматривала из окна окрестности и мне показалось, что увидела своего старого знакомого. Теперь сижу, думаю: он это был или нет. Высокий такой, в серо-синем комбинезоне.
Бармен задумчиво потряхивал шейкером.
– В серо-синем?.. Сложно сказать. Популярные цвета. А как его имя? Можно посмотреть в книге гостей.
– Имя? – Даша растерялась. Естественно, она не знала никакого имени. И будь она поздоровее, то, конечно, придумала бы что-нибудь поумнее. – Ммм… Дело в том, что я не помню точно его имени. Мы как-то случайно встретились. Знаете, как иногда бывает – встретились, разговорились… и все такое прочее. – Ей было нестерпимо стыдно, но на ходу придумать иное объяснение столь поверхностному знакомству было сложно. – Получается, вроде как знакомы, а толком вроде как и не познакомились.
Томные очи красавца Жан-Жака дали понять, что уж кому-кому, а ему это объяснять не надо – он прекрасно понимает, что можно встретиться, поговорить и все такое прочее, но имя при этом знать совсем не обязательно.
– Я понял вас, мадемуазель. Повторите еще раз – как выглядел ваш знакомый?
– Высокий. – Она прикрыла глаза. – Я так полагаю, что высокий. В серо-синем комбинезоне.
– Блондин или брюнет?
– Что?
– Какой у него цвет волос?
И снова бросило в жар. Мужчина был в лыжной шапочке.
– Я… Понимаете… Не помню. К сожалению.
Темные глаза француза стали глубокими, как мерцающее звездное небо. В них читался неподдельный интерес. Он дотронулся до бледной руки и слегка сжал: