Хватая ртом воздух, Даша вскочила на кровати. Дверь содрогалась под ударами снаружи.
– Кто там? – беззвучно прошептала она пересохшими губами.
Те, кто были снаружи, ее очевидно не слышали. Грохот только усиливался. Молодая женщина попыталась встать на ноги и сделать хотя бы пару шагов, но от слабости ее швырнуло к стене. Ухватившись руками за косяк, она с трудом удержала равновесие. Постояв несколько секунд, она продолжила путь, придерживаясь за стену. Не меньше минуты ей понадобилось, чтобы добраться до входной двери и повернуть ключ. В ту же секунду дверь больно ударила ее по плечу и, застонав, она медленно сползла на пол.
В номер ворвались несколько человек.
– Что с вами, мадемуазель, вы живы? – Жан-Жак, последний из вошедших и единственный, кто заметил ее в темноте коридора, тут же опустился рядом, пытаясь помочь. – Слава богу, мы думали, что с вами что-то случилось, хотели уже ломать дверь.
– Что вам от меня надо? – еле слышно прошептала Даша, отталкивая его руку. – Который сейчас час?
– Половина двенадцатого.
– Утра или ночи?
– Ночи, разумеется.
– Ночи? Боже правый… Кто вам дал право меня будить?
– Простите, мадемуазель, но у нас не было другого выхода.
Даша ничего не понимала, она испытывала злость, досаду, жалость к себе, но больше всего ей хотелось закрыть глаза и продолжать спать.
– Какого еще выхода? О чем вы говорите?
– Вы не отвечали ни на телефонные звонки, ни на стук в дверь.
– Да неужели нельзя было подождать до утра?! – Пот катил по лицу градом. – Вы же знали, что я больна…
И хоть упрек был обращен к Жан-Жаку, но ответил на него один из полицейских, судя по возрасту и уверенной осанке, самый главный.
– Увы, мадемуазель, но больше мы не могли ждать. Дело в том, что…
– Немедленно оставьте эту женщину в покое! – вдруг прогремел откуда-то сверху мощный голос.
Присутствующие, как по команде, обернулись ко входу. Голос звучал так грозно и величественно, словно сам Создатель оповещал о конце света. Но почему он говорит по-немецки?
Цепляясь за стену, Даша попыталась подняться.
«…Неужели о конце света надо непременно сообщать на немецком языке?..»
Прямо перед ней стоял пастор Хахенникен.
– Простите, святой отец, – довольно почтительно ответил старший полицейский, – но нам необходимо побеседовать с этой дамой.
– Это невозможно. Вы же видите, что она тяжело больна. Она практически без чувств.