– Помнишь как-то рассказывал тебе о Каталине, и что она некоторое время жила у друга семьи?
– Помню, но…
– Еду к ней, ее зовут Майя, и хочется задать пару неформальных вопросов вне работы, – Перебил Артем.
– Ты так уверен что это надо делать во внеслужебное время? – опасливо спросил Андрей.
– Мы приятели, дружеский визит поможет и делу заодно. Тебя все так же, здесь у поворота выкинуть?
Артем начал притормаживать у поворота на дворовую стоянку. За то время пока они ехали небо успело еще туже затянуться черными тучами и вокруг оставались видны лишь освещенные островки входов в подъезды и широкий тротуар вдоль улицы. Стали слышаться отдаленные раскаты грома, ливень был на подходе.
– Да, спасибо что добросил. До завтра Тём, береги себя, – жадно пожав холодную руку Артема, Андрей выпрыгнул из машины и в темпе пошел домой.
Артем вновь провожал взглядом, на этот раз резвый силуэт Андрея. Он остановил машину на внешней парковке у П-образного жилого дома номер 19 на Ломоносовском проспекте. Спальные районы Москвы были и отличным рассадником криминальной нечисти, но и самим умиротворением, когда на вечерних улицах было тихо. Артем посмотрел на небо и успел заметить промелькнувшую грозу за густыми тучами, дождливая пора отводила ему душу, сейчас даже немного успокаивала. Он посильнее сжал руль, выдохнул и тронулся дальше, в гости к Майе Гринберг, ближайшему человеку к семье Мушар.
Вереница машин на проспекте вечно неспящей Москвы не желала терять ни минуты своего времени, равно как и Артем. Все неслись под 80 километров в час. Дождь начал еле заметно накрапывать на лобовое стекло. По нервной системе Артема начал растекаться страх. Страх за коллег, за результаты дела, за себя и всех, кто был как-либо связан с Каталиной Мушар. На подкорке мозга, начиная еще с утренних событий, зарождалась и укреплялась мысль об абсурдности обстоятельств смерти Каталины: закрытая квартира, нетронутая одежда изуверски растерзанного трупа, чокнутый дедок с летающим на двадцать втором этаже пальто и звуковым сопровождением зоопарка. Все это было похоже на театральное действие с наперед запланированными поворотами и сюжетными перипетиями. Артем чувствовал себя пешкой, без веской на то причины, и был в ожидании предстоящих деталей сей постановки.
Как бы то ни было, всему виной была беспомощность. Артем изо всех старался себя не грызть, но разум так и вторил: “Ты бросил её, Артемка!”, “Как ты посмел отдалиться от своей единственной родственной души, придурок!”, “Эгоистичная скотина, ты ведь был ей нужен. А сейчас она нужна тебе!”.