– Я попала в ловушку, – буркнула она, – разве не очевидно?
– Очевидно. В этом лесу. Ты в курсе, чья это территория?
– Да мне срать! – рявкнула Томасин, – Оставь меня в покое! Я первая заняла эту яму, так что я устанавливаю правила. Не болтать! Ясно?! Вот это главное правило. Или ты хочешь, чтобы они вернулись и нашли нас?
– Ты устанавливаешь правила? – повторил за ней мужчина, – О, а ты мне уже нравишься, маленькая хозяйка ямы.
– А ты мне нет.
Ответом ей был приглушенный смех.
Томасин посидела немного, обиженно сопя, но потом смогла совладать с собой и успокоиться. Она заняла более удобное положение и обратилась в слух, чутко считывая малейший звук или движение в своей темнице. Судя по скрипу кожи – то ли верхней одежды, то ли обуви – ее товарищ тоже устроился на земле, в противоположном углу, куда проникало хоть немного слабого лунного света. Все равно было слишком темно – Томасин различала лишь силуэт и растрепанные, темные пряди волос незнакомца. Она вполне удовлетворилась осознанием, что он держится от нее на расстоянии и не пытается сократить дистанцию между ними.
Усталость взяла верх. Девушка не заметила, как отключилась, и встрепенулась, разбуженная криком ночной птицы. Как ни странно, ей было тепло, хотя она и вспомнила все обстоятельства, предшествовавшие ее недолгому забвению. Она не на тонкой лежанке в лагере. Она в яме, куда свалилась из-за своей беспечности. В компании какого-то непонятного, болтливого типа. И на ней было что-то теплое, смутно похожее на тонкое одеяло. Да что толку, если ее конечности все равно одеревенели от холода, а спину ломило?
Томасин не знала, сколько прошло времени, но, судя по тому, что яму наполнил тревожный предрассветный сумрак, – большая часть ночи. Утренний воздух был стылым и зябким.
Мужчина не спал, а, засунув руки под куртку, наблюдал за ней. Томасин показалось, что его слегка потряхивает от холода, и, опомнившись, она швырнула одеяло обратно ему. Она с опаской относилась к чужим проявлениям доброты в рухнувшем мире. Она не сомневалась, никто не делает ничего просто так, а расплачиваться ей было нечем. И откуда только взялась эта тряпка?
Ответ нашелся сам собой: возле мужчины на земле лежал походный рюкзак. От мыслей о том, что еще может таиться внутри, рот Томасин непроизвольно наполнился слюной. Есть ли там еда? Она не помнила, когда ей довелось в последний раз набить пустой желудок чем-то более основательным, чем окаменелый шоколадный батончик. Поддавшись минутному порыву, она рванулась вперед и вцепилась в рюкзак замерзшими пальцами, но замерла, наткнувшись на взгляд незнакомца.