– Нет, – подтвердил Кристофер, – но уже слишком поздно, чтобы идти в лес.
– С чего бы это!? – возмутилась Лорейн. Больше всего ее раздражали снисходительный тон и спокойствие мужчины в ответ на все ее провокации. – Я знаю эти места, как свои пять пальцев. Я гуляла в этом лесу еще ребенком.
– За время вашего отсутствия многое изменилось, – после небольшой паузы выдал дворецкий, – и этот лес тоже.
– Серьезно? – удивилась девочка и даже соизволила обернуться, чтобы гневно посмотреть собеседнику в лицо, – и что там такое? Вурдалаки? Оборотни? Гоблины? Фэйри утащат меня в свое царство? Избавьте меня от этого. Я вдоволь наслушалась подобной чепухи от отца. Суеверия не довели его до добра. Но я знаю, чего там точно нет. Людей. Я хочу отдохнуть от людей. Ясно?
– Ночь не так темна, как человек, – задумчиво сказал мужчина, и Лорейн легко догадалась, что это цитата, хотя и не знала откуда.
– Вот именно, – зло подытожила она. На этом дворецкий наконец-то оставил ее в покое, вероятно, разочаровавшись, что собеседница не смогла поддержать затеянную им интеллектуальную игру.
Не только хамка, но еще и необразованная дуреха, – с горечью вынесла себе приговор Лорейн. Но у нее было оправдание – последние десять лет она была отрезана от мира, от знаний, от любых возможностей их получить. Ее разум томился в тюрьме тех обшарпанных стен, при мысли о которых сердце все равно сжимали тиски ностальгии. Воспитанниц школы не учили ловко отвечать цитатой на цитату, им преподавали уроки покорности, занимавшие куда больше места в учебной программе, чем базовые школьные предметы. Покорность – вот, что это было, все эти занятия для благопристойных барышень. Покорность своей участи. Отбыть срок в этой темнице и перекочевать в другую – замужества. Лорейн вынужденно согласилась с Майлзом, хотя все в ней противилось этому. Тетя и дядя с трепетом обсуждали только будущее близнецов – их учебу, карьерные возможности, ведь у них и правда было будущее. У племянницы нет. Пройдет несколько лет и ее пристроят замуж, постаравшись сделать это с максимальной выгодой для себя. Никто не станет содержать бесполезную девчонку после совершеннолетия, не потратит и лишнего фунта. А ведь это и ее дом тоже. Ее наследство. Но родственники все решили по-своему.
Лорейн так рассердилась, думая об этом, что, заслышав позади шаги, утратила способность сдерживать бурливший в ней гнев. Она встала, утопая по колено во влажной траве, развернулась и крикнула: