– Оставьте меня в покое!
– Оу, – молвил Тайлер, а это оказался именно он, – прошу прощения, но…
– Что «но»? – девочка чуть растеряла свой запал, но все еще была порядочно взбудоражена. Ее гнев таял по мере того, как взгляд скользил по фигуре кузена и тому, что он принес в руках – свернутый плед и очаровательную в своей старомодности керосиновую лампу. И где он только умудрился отыскать ее в доме, где все вещи Присцилла заменила новыми, нефункциональными и бездушными? Как только это старье уцелело? Это была отцовская лампа.
– Тише-тише, – примирительно сказал Тайлер, – вижу, ты не в духе. Я заметил, что ты уходишь и хотел дать тебе это, вдруг понадобится.
Он смущенно умолк.
– Ну и… предложить свою компанию, все-таки идти ночью в лес одной – такая себе затея, – добавил он тихо.
– Прости, – вздохнула Лорейн, – я приняла тебя за… другого. Ладно. Пойдем.
Ей стало так стыдно, что она просто не имела права его прогнать.
– Опять Майлз тебя задирал? Ну, я ему точно вмажу, как домой вернусь, – ворчливо сказал Тайлер, поморщившись. Он покорно пошел рядом, впрочем, соблюдая некоторую дистанцию, за что девочка была ему особенно благодарна.
– Нет, – покачала головой она.
– А кто?
– Не важно. Вообще не хочу, чтобы вы ссорились из-за меня, – призналась Лорейн, растрогавшись от доброты мальчишки, когда-то беспощадно доводившего ее до слез, – вы… всегда были так дружны, как одно существо. Если честно, я вам завидовала. Вы были друг у друга, и тетя с дядей… А у меня… никого.
– А твоя мама? – вдруг спросил Тайлер, – ты ее помнишь?
– Почти не помню, – сказала девочка, – она очень давно умерла. Она была красивой, пела и любила стихи, танцевала. Но это так… далеко.
Лорейн вдруг почувствовала на своем предплечье теплую ладонь кузена. Тайлер удержал ее, вынуждая остановиться, и распахнул руки в жесте, приглашающем в объятия. Девочка совсем растерялась – она не привыкла к такому и пока толком не понимала, нравятся ли ей объятия или вызывают отвращение. До тети Присциллы, постоянно стремившейся тискать Лорейн, как хорошенького щенка, жизнь девочки не была богата на тактильные контакты. Но не принять утешения было бы грубо, а грубила она сегодня достаточно. Лорейн послушно уткнулась носом брату в плечо, вдыхая все тот же аромат парфюма, которым пропитался и его пиджак. Тайлер обнимал ее очень осторожно и трепетно, отчего девочка страшно засмущалась. Она поторопилась отстраниться и огляделась, чтобы отвлечься от этого нового ощущения. Они стояли на опушке леса и лунный свет, пробивавшийся сквозь прорехи в густых кронах деревьев, делал траву похожей на снег.