Мой таинственный сопровождающий даже не шелохнулся и все продолжал идти вперед. Мое благополучие его совсем не интересовало. Не было сомнений, что это все его рук дело – это его способности заставляют мое тело повиноваться неозвученным вслух приказам. Наконец мы попадаем в зал с высоким потолком. Я узнаю этот зал – я тут определенно была раньше. Вот она черная лестница, ведущая на второй этаж, хотя на самом деле, второй этаж настолько высок, что это даже не третий этаж обычного дома, а четвертый – все из-за желания бывших хозяев смотреть на эти невероятно высокие потолки, которые когда-то были расписаны как изображениями птиц, зверей и растений. Лестница настолько широка, что на одной ступени одновременно могли бы разместиться четыре человека. А второго – или третьего, или четвертого – этажа в этой части дома вовсе нет, лестница никуда не ведет, она заканчивается площадкой или подиумом, который огорожен перилами и балясинами черного цвета, и напоминает небольшого размера сцену для публичных выступлений перед толпой, собравшейся внизу.
Я вдруг застыла в воздухе внизу, где должны были собираться люди, а он стал подниматься по лестнице, все так же не спеша и не смотря на меня. Когда он поднялся на площадку, то впервые за время нашего перемещения по дому посмотрел на меня. Его взгляд был тяжелым, пронизывающим и веющим смертью. Я почувствовала, как ладони мои стали вдруг холодными, словно из них ушла вся кровь и сконцентрировалась в моих висках. Мое тело вдруг стало медленно подниматься наверх – ровно к нему, а он все смотрел на меня, но я не могла смотреть на него. Мои глаза метались – то влево, то вправо, – я пыталась оценить, насколько критична моя ситуация. И вот мы с ним почти поравнялись. Он не стал поднимать меня на один уровень с тобой, поэтому подошел к перилам ближе и склонился над ними, чтобы смотреть мне прямо в глаза. Теперь в них не было ничего, кроме ледяного безразличия. Он видел мой страх, он видел, что я уже не была человеком, а диким животным, пойманным охотником, животным, которое знает, что его ожидает. Еще доля секунды, все замерло, откуда не возьмись, порыв ветра, подкарауливший меня в доме, настиг мое тело. Я почувствовала, как мои волосы колыхались на ветру, и одежда как могла двигалась в такт. От его карих глаз ничего не ускользнуло. Он быстро приподнял правую руку, слегка, хоть и быстро, разжал пальцы, и я рухнула на пол. Готова поклясться, я не почувствовала ни падения, ни удара о пол. Я словно увидела свою собственную смерть его глазами. Вот я вижу свои переполненные ужасом и отчаянием глаза, вижу, как развиваются волосы, голова разбивается о пол, и мгновенно образуется лужа крови, которая растекается так художественно красиво. Глаза все еще открыты, в них все еще ужас, но меня уже нет. Я теперь стою на площадке наверху и гляжу на тело человека, которого только что убила. Я смотрю на свои руки, это руки мужчины, и вспоминаю его имя. Его зовут Аттик, и теперь он не таинственный призрак. Теперь он просто человек, и его можно убить, отомстив за свою смерть. Нет больше смысла смотреть этот сон, я просыпаюсь».