«Сейчас бы я хотела уйти, – говорила сама себе Диана в своей голове, провожая вечернее Солнце, которое она уже не видела за верхушками деревьев, – но даже, если бы могла, я бы все равно вернулась или вообще бы не ушла. Я не могу уйти – я должна узнать, кто он. К тому же я точно знаю, что он меня все равно найдет – выследит. Одиннадцать лет назад, восемь лет назад, один раз в этом году – каждый раз он был рядом – и теперь он наконец нашел меня. Это все были предупреждения о том, что он где-то рядом. И последний сон, четвертый, был знаком его очередного приближения – его триумф. Долго же он меня искал, пока я сама его не нашла. Кто кого нашел?»
Лишь ее спальня на втором этаже, ванная, прилегающая к ней, и небольшая кухня на первом этаже были приведены Дианой в относительный порядок, остальная часть дома оставалась в нетронутом состоянии. Ее крестный последние годы своей жизни доживал в пансионате для пожилых, а до этого, когда еще жил в доме точно так же, как Диана, проживал лишь в одной комнате, пока остальные копили пыль и наполнялись затхлым воздухом редко посещаемых помещений. Это была одна из причин, почему Диана прибралась только в трех комнатах – они были не такими запущенными, как остальная часть дома. Другая причина, почему по которой она не спешили приводить дом в порядок крылась в ее желании оставить его в состоянии максимально приближенном к тому, что она видела во сне. Сон и все, что в нем находилось, манили ее, насколько бы губительным это не могло оказаться – жить среди пыли, плесени и затхлости не могло не сказаться пагубно на здоровье. Но Диану это не тревожило, на постоянно находилась на втором этаже в своей комнате с настежь открытыми окнами или сидела в кресле перед домом, словно показывая, кто здесь теперь властвует в этих пределах. Она принесла кресло из той самой комнаты из сна, заваленной мебелью, чтобы смотреть из своих новых владений на нечто неизведанное, в ожидании чего-то или кого-то – она еще не знала, чем или кем это могло оказаться. Диана без труда нашла комнату из сна, затем нашла подходящее кресло, которое издалека вопило о том, кто здесь хозяйка, отнесла его во двор и поставила перед домом прямо в траву – крыльца у дома как такового не было, только лишь пару невысоких ступенек. Так ее кресло было установлено там, где когда-то предполагался газон, а потом все заросло травой, пока Диана не нашла старую косу с деревянной рукояткой и частично заржавевшим лезвием. Она никогда не держала ничего подобного в руках, поэтому сначала долго выясняла с помощью метода проб и ошибок, что все-таки значит быть косарем. Наловчившись, она смогла обуздать этот инструмент и превратить заросли травы у дома в нечто отдаленно похожее на газон. Ее хватило примерно на пять квадратных метров, но пока ей и того было достаточно. Теперь кресло стояло в свежескошенной траве, запах которой одурманивал. Диане захотелось есть. Оставив геркулесовы столбы своих владений, она направилась на кухню, чтобы приготовить себе куриный суп и пожарить баклажаны. Она быстро освоила жизнь в уединении. Первым делом, она выяснила, где ближайшая деревня – она оказалась в двадцати километрах он ее дома, – там нашла группу старушек, сидящих у одного из домов, и расспросила их обо всем: где покупать продукты, куда девать мусор, где найти врача. Диана быстро разобралась со скважиной и солнечными панелями, которые обеспечивали дом электричеством и даже частично теплом, хоть иногда нужно было полагаться на прессованные опилки. В ее новой жизни не было ничего сложного, она быстро ко всему приспособилась. Ничего из старой жизни ее, казалось, не волновало. Она не задавалась вопросами: надолго ли ее хватит? Когда ей это надоест? Столкнется ли она с трудностями? Если да, сломают они ее или сделают только сильнее? Все это ее не трогало. Как-нибудь она поймет, как жить дальше.