Почуял, пахнуло табаком-самосадом, крепкий, хороший табачок. Опять потекла во рту слюна, и вскружило голову то ли от тачного запаха, то ли от голода. Третьи сутки не куривший голодный Докучаев разозлился, решил всё, хватит, уйдет поезд, ворвётся на станцию, а там, на запад, к Украине.
Послышался щелчок, а затем что-то лязгнуло под штабным вагоном. Он пригнулся, глядит, под вагоном что-то показалось, будто повисло, качнулось чуть-чуть, толком не разглядеть. Нога, вторая, по лесенке будто. Человек спустился и на четвереньках пополз по шпалам. Потихоньку аккуратно высунулся и огляделся по сторонам. Затем вылез, встал и, ухватившись за ограждение, ловко взобрался на боковую платформу вагона, где спокойно, чуть ли не насвистывая, стал прогуливаться. Он был без оружия в светлом овчинном тулупе, на вид молодой, лет двадцати пяти. Подошёл к окну штабного вагона, заглянул в него, затем пританцовывая, направился к следующему, и, лязгнув стальной дверцей отсека исчез.
План в голове внезапно кардинально начал меняться, конструкция дальнейших действий прорисовалась за мгновение. Но тут он или пан или пропал. Если не удастся и возьмут в плен, то лучше пусть штабные, там хоть и красные, но офицеры, и даже бывшие царские. Дерзкий и авантюрный новый план включал попытку захвата врасплох, покушения на самое сердце стального Карла Маркса. Логика интуитивна, проста и смертельно опасна, по горячим следам того чудика, только что выпавшего из-под вагона, немедленно «вернуться» и попытаться стать непрошеным гостем. Докучаев, долго не раздумывая пополз и притаился за сухой травой. Осмотрелся по сторонам – никого. Сердце билось в груди, сотрясая ослабленное тело. Он вскочил, снял винтовку и побежал. Вагон приближался очень быстро, несколькими бросками он пересек заснеженный кювет и припал на насыпь к колёсам. По сторонам по-прежнему никого не было. Шансы оставались. Он осторожно заглянул под вагон на ту сторону, там левее похоже станция, виден только край изгороди, и откуда-то доносится гармонь. Почему-то до этого он её не слышал. Гудок поезда раздался неожиданно, намекая, что пора действовать. Он ползком рванул под забитое снежной пылью днище вагона. Тут рессоры, стальные пластины на огромных болтах и гайках, трубки и кованые рамы, пахнет горелой смазкой, лесенка железная в три ступеньки вела наверх к полу, над ней видны контуры большого прямоугольного люка, пролезть через который можно без проблем даже с оружием. Люк тот без петель, без ручки, оклепан сталью, там, где щели видна наледь, она чуть отвалилась и подтаяла. Только что этот люк отворялся.