Мне предлагают умыться и поужинать. Все, кроме бабули, уходят в другие комнаты. Я ем, опустив нос в тарелку и опасливо поглядывая на дверь, в которой должен появиться кто-то из родителей, чтобы провозгласить приговор. Если поставят в угол, я к этому готов… лишь бы не придумали что-нибудь похуже… связанное, например, с велосипедом. Может, не придумают? Может, обойдётся?
На кухню входит папа.
– Неделю не будешь кататься на велосипеде! – холодно произносит он и удаляется.
Приговор суровый, зато томительная неизвестность кончилась. Кроме того, можно уповать на досрочную амнистию за примерное поведение. Я жую котлету и смотрю на сидящую напротив бабулю с видом человека, готового перенести и не такое за возможность «и восхищаться, и дышать, и жить бескрайностью дорог»…
Мы с Мишкой отправились порыбачить на барский пруд. Миша вырос за лето, он – богатырь. Кстати, это единственный мальчик, которого я в детском саду мог побороть только один раз (а он меня – тысячу). В саду он никогда не жаловался на аппетит, даже просил добавку. И мы – кто с восхищением, а кто с недоумением – смотрели на него, когда он съедал вторую порцию каши. Хороший аппетит – не единственное достоинство Миши. В нашей детсадовской группе он был самым самостоятельным. Ни воспитательница, ни родители не помогали ему одеваться в те времена, когда нам было по четыре года и мы были ещё неумейками. Он всё делал сам, делал хорошо и быстро. Даже ботинки правильно зашнуровывал. Рассудительный, серьёзный, он казался взрослее нас. Таким же рассудительным он и остался.
Удочки мы взяли с собой, а вот червей не накопали: Миша решил, что на дне пруда наберём мотылей – красных, тонких, но не очень длинных червей, которые потом превращаются в куколки, а из куколок – в комаров.
Пруд этот, расположенный между Окой и заброшенной барской усадьбой, уже давно никем не чистится и весь покрыт зелёной ряской. Конечно, в нём никто не купается. Да и зачем здесь купаться, если в нескольких метрах – река, а там простор, чистота и воздуха больше, чем здесь. К тому же пруд со всех сторон окружён зарослями крапивы и лопухами в человеческий рост, здесь мрачно и неуютно. Когда-то вокруг него, вплоть до самой кромки воды, регулярно косили траву, поэтому казалось, что земля покрыта зелёным бархатом. Представляю, как было красиво.