Он жил ради Марьи Алексеевны, надышаться на неё не мог, беспокоился, если она долго не возвращалась с конной прогулки.
– А что, Марья Алексеевна приехала? – спрашивал Шубин конюха.
– Никак нет, барин. Катаются ещё.
Вот такая любовь на старости лет приключилась.
Воспитанницу Марья Алексеевна не слишком жаловала, но и не обижала. Василиса старалась лишний раз на глаза барыне не показываться, и чтения книг прекратились. Теперь Петру Яковлевичу читала Байрона его дражайшая супруга.
Однажды летним вечером Пётр Яковлевич сидел в гостиной, любовался закатом и попивал кофий.
Подошёл человек из людской:
– Барин, там переселенцы приехали, переночевать просятся.
– Что за люди?
– Да пёс их знает. Люди как люди, однодворцы, говорят.
– Проси их сюда, – разрешил барин.
Переселенцы вошли в дом. Их было четверо – старик-отец и трое его сыновей.
– Переночевать бы нам, барин. Лошади устали, едва ноги переставляют.
Пётр Яковлевич позволил загнать повозки во двор, расспросил гостей, откуда едут и куда.
– Из Рязанской губернии мы. Неурожай там, барин, голодно. Ищем земли получше, где осесть нам.
Помещик посмотрел: сыновья старика крепкие, сильные, а один из них ещё и писаный красавец.
– Живите, сколько потребуется, – решил он и распорядился гостей накормить, а лошадей завести в конюшню.
Поздно вечером Марье Алексеевне не спалось. Набросила она пеньюар, вышла на террасу воздухом подышать и услышала пение. Кто-то пел в людской, да так хорошо, так ладно, что барыня не удержалась, подошла ближе и заглянула в приоткрытое окно. За столом среди холопов и девок ужинали гости-переселенцы. Один из парней наигрывал на балалайке и пел «Ах вы сени, мои сени». Марья Алексеевна заслушалась и нескоро оторвалась от окна.
Прожили переселенцы в поместье день и другой. Пётр Яковлевич увидел, что сыновья старика рукастые, всё умеют, и предложил им остаться, ведь хорошие работники в поместье всегда нужны. Отца с двумя старшими парнями отправил в имение Топорпино. Младший, Семён, хорошо управлялся с лошадьми, отлично держался в седле и метко стрелял из ружья. Его Пётр Яковлевич оставил при себе доезжачим – старшим псарём, чтобы на охоте за собаками следил.
***
Марья Алексеевна к охоте была равнодушна. Суета, шум и собачий лай ей не нравились.
– Не понимаю тебя, Пётр, – раздражённо сказала она как-то за утренним кофеем, – зачем тебе этот парень… как его?.. Семён. Зачем тебе псарь, ведь ты немолод и редко охотишься.