Антон хмурится, проталкиваясь поближе к телевизору в парикмахерской. Как раз показывают повтор первого килла Пятьдесят Седьмой в оружейной лавке. В той же самой, куда Антон заскакивал недавно и прикупил луцзяодао – пару изогнутых полумесяцем ножей, которые теперь спрятаны у него под курткой. К тому времени как он зашел туда, кровопролитие, творящееся сейчас на экране, давным-давно закончилось.
Пятьдесят Седьмая выдергивает из раны меч. Во время поворота длинные волосы, хлестнув ее по лицу, обвиваются вокруг шеи, и хотя запись нечеткая, хотя цветовая насыщенность настолько низка, что изображение выглядит почти серым, видно, как ярко горят ее глаза неопределенного цвета.
Толпа вокруг Антона вполголоса переговаривается, обсуждает женщину на экране, потрясенная профессионализмом ее удара, завороженная быстротой ее движений. Однако Антон, стоя среди этих людей и не сводя глаз с экрана даже после того, как выпуск новостей переходит к следующему сюжету, вдруг осознает, что именно привлекло его внимание.
Номера Пятьдесят Семь не было на Дацюне. Такую участницу он бы наверняка запомнил. Даже если с тех пор она сменила тело, никто из игроков, которых он видел, не двигался так четко и точно, потому что в противном случае он сразу отметил бы ее как серьезную угрозу.
– Интересно, – бормочет он, выбираясь из толпы. Поддергивает воротник, взъерошив короткие волосы на затылке. Никто не удостаивает его даже взглядом, пока он скрывается в лабиринте улиц. – Очень интересно.
Стены Саня обступают его. Он находит дорогу в чахлых переулках, старается смотреть под ноги, когда поднимается по угловым лестницам, и еще осторожнее делает каждый шаг, когда спускается по ступеням, чтобы ненароком не споткнуться. Если бы не темнота, он избрал бы путь по крышам, перескакивая с одного строения на другое высоко над улицами, а не шагал по ним, тем более что в такой час люди из Сообществ Полумесяца сбывают наркоту и разбрасывают иголки, а Антон не горит желанием ввязываться в лишние драки, особенно если они не имеют отношения к играм.
После недолгой ходьбы ему попадается еще одно сборище. Любопытство побуждает его замедлить шаг. Эта горстка людей толпится в какой-то лавчонке, одном из сотен мелких заведений, которые теснятся по обе стороны улиц, работая бок о бок с другими подобными им. Но сейчас соседние лавки закрыты, а в этой горят лампы под потолком, и хозяин, стоя посередине на столе, что-то горячо втолковывает слушателям.