Оказывается, мать Ноэми славилась своими макарунами. Она умерла, когда девочке было девять, но успела научить ее, как взбивать сливки и яйца до необыкновенной воздушности. Народ даже из Парижа приезжал, чтобы купить эти макаруны у мамы Ноэми. А теперь, дай бог, потянутся покупатели со всей Небраски.
К половине третьего девушки напекли около сотни кругляшек – розовых, голубых, зеленых, сиреневых и желтых. Ноэми собрала пирожное и взялась его пробовать. Закрыв глаза, она откусила кусочек – снаружи хрусткий, а внутри кремовый. Когда она начала жевать, в каждом глазу ее собралось по слезинке. Слезинки стекли по щекам Ноэми.
Конечно же, печенье получилось вкусное, но плакала она по другой причине. Для Ноэми это был вкус Парижа ее безмятежной юности, Парижа с его прекрасным сыром, Парижа, когда она еще влезала в платье в горошек. Это было как возвращение на родину, к себе домой.
Она бы и еще поплакала – по своему Тимми и всему остальному, – но нужно было действовать. Такое пирожное лучше есть свежим.
За неимением другой упаковки девушки сложили макаруны в коробки, где бабушка хранила скидочные купоны. Купоны перекочевали в буфет. Подхватив товар, девушки отправились торговать.
Ноэми предложила цену по три доллара за десяток макарун: ведь это не просто очень вкусное пирожное – такого не найти на всем Среднем Западе. Лейла предложила понизить цену. Для сравнения: пачка «Орео» или «Инжир Ньютонс» стоила меньше пятидесяти центов.
«Орео»? «Инжир Ньютонс»? Нет, Лейла просто ничего не понимает! Это же макаруны! Разве может стоить пятьдесят центов выпечка, вкус которой уносит тебя через океан, к берегам Сены? Ну, если, конечно, человек действительно хочет унестись через океан. Жители городка Эззампшен (все, кроме Лейлы) не хотели никуда уноситься.
И вот эта странная парочка – девочка девяти лет и ее французская девятнадцатилетняя тетушка на сносях – сложила коробки в большую корзину и занялась подомовым обходом, предлагая купить свое необыкновенное пирожное. Пять штук купила женщина, чей медовый месяц с ныне покойным мужем давным-давно прошел не где-нибудь, а в Париже. И еще пара человек попросили по паре пирожных на пробу.
Домой Лейла с Ноэми вернулись с выручкой в один доллар пятьдесят центов и девяносто пятью вкуснейшими, пастельной расцветки макарунами.