Тяжелые грозовые тучи затянули небо до самого горизонта. Казалось, что лишь верхушки исполинских матерых деревьев держали тучи от падения на землю. Слева и за спиной деревьев не было, там простиралось насколько хватало глаз болото. Впрочем, в предгрозовом сумраке видно было недалече, зато звуки раздавались громко. Кваканье многочисленных лягушек, протяжный вздох потревоженной трясины и безразличная перекличка кукушек затихали под приближающимися вспышками молний и раскатами грома. «Спасайся, кто может!» – завопил Ромка и бросился бежать к приземистой избушке под сенью громадных деревьев.
– Есть, кто дома? – заорал он, колотя со всей силы в хлипкую дощатую дверь.
– Нет никого, – ответил за спиной густой мужской бас, – Но ты все равно заходи.
Ромка оглянулся и съежился от страха. Перед ним стоял мужик внушительных габаритов, под два метра ростом и косой саженью в плечах. Длинная русая борода перевязана под самым подбородком черным шнурком от ботинка, а острый взгляд синих глаз из-под длинных ресниц, казалось, прожигал насквозь.
– Да не боись, – засмеялся мужик, – Я мальчиками не питаюсь. Заходи скорее, сейчас дождь ливанет, – и толкнул дверь.
Ромка вошел и огляделся. Ничего так избушка, маленькая, но уютная. Русская печка занимала добрую половину комнаты. Полати зашторены чистой, хотя и старенькой занавеской Справа от печки у стены под маленьким окошком на широкой лавке перина небрежно прикрыта ватным одеялом. Добротный столик из колоды могучего дерева тщательно выскоблен. Пара пеньков по сторонам колоды изображали из себя табуретки. Такого убранства Рома не видел никогда, словно в старой – старой сказке оказался.
– Вы здесь один живете? – спросил Рома. Мужик скинул брезентовую куртку, повесил ее на гвоздь возле входной двери и теперь копошился возле печки, открывая заслонку:
– Один.
– А где другие люди живут?
– Да где – где? В других мирах и живут. Здесь аборигенов я не встречал. Ни одного, иногда только ко мне маги заглядывают, по делу… – он подхватил рогатый ухват, сунул его в печку и вытянул увесистый котелок, – Садись за стол, обедать будем. Меня, кстати, Иваном кличут.
– А меня Ромой звать, – мальчуган присел на самый краешек табуретки, поерзал немного, ничего так, жестковато, но сидеть вполне уютно. Иван поставил котелок на стол, достал из ниши в стене, прикрытой такой же старенькой занавеской, как и на полати, пару деревянных ложек и снял крышку с котелка. По комнате разнесся такой пряный густой аромат тушеного мяса, что у Ромы сразу потекли слюнки: