Те, у кого достает ума понять несбыточность подобной мечты, приходят к заключению, что нужно устроиться в какую-нибудь крупную фирму, вкалывать не покладая рук и попытаться пролезть в партнеры[3], пока еще не хватила кондрашка. Другими словами, они понимают, что закон – это бизнес. И у некоторых этот бизнес вполне себе процветает.
Стоя возле дома под номером 16 по Эриксон-плейс, я невольно припомнил, сколько бабла заколачивают маститые адвокаты по уголовным делам. По этому адресу располагается Первый райотдел полиции Нью-Йорка – в смысле, отдел под номером один. Парковочные места перед зданием, обычно предназначенные для патрульных машин, сейчас занимала целая выставка дорогостоящих достижений мирового автопрома, в основном германского. Я насчитал пять «Мерседесов», девять «БМВ» и один «Лексус».
Внутри явно что-то происходило.
В отдел можно попасть через выкрашенные синей и белой краской двери из красного дерева, с железными заклепками, обрамляющими каждую декоративную филенку. Сразу за ними – пункт охраны, и чуть дальше – стойка дежурного сержанта. Вот там-то я и обнаружил какой-то кипиш, причем в самом разгаре. Детектив в штатском, в желтой рубашке, гневно тыкал пальцем в физиономию сержанта Буковски, в то время как около дюжины адвокатов по другую сторону стойки, в приемной, оживленно грызлись между собой. Приемная здесь не более двадцати футов в длину и десяти в ширину, стены выложены желтоватой плиткой. Когда-то, наверное, эта плитка была девственно-белой, но в семидесятые и восьмидесятые копы курили как паровозы.
Буковски позвонил мне двадцать минут назад. Сказал, что мне нужно срочно гнать сюда. Появилось дело. Крупняк. А значит, с меня билеты на «Никс»[4]. Это у нас с ним такая договоренность. Если за его стойкой вырисовывалось что-нибудь интересное, он сразу звонил мне. Единственная проблема заключалась в том, что Буковски был не единственным копом в участке, который брал взятки, и, судя по толпе адвокатов, слухи про лакомый кусочек уже успели распространиться по всему городу.
– Буковски… – тихонько позвал я его.
Буковски – это плотный, поросший густым волосом комок мускулов и жира, облаченный в темно-синюю форму полиции Нью-Йорка. В свете потолочных ламп на его лысой макушке блеснул пот, когда он повернулся, подмигнул мне, а затем беззаботно велел детективу убрать палец от своего лица, пригрозив засунуть его куда-то самому этому детективу или его мамаше. Я особо не вслушивался.