– Нет, – сказала она. – Я не боюсь тебя, я не верю, что ты способен на зло. Я вижу, что ты страдаешь, что ты не хочешь этого делать, что ты борешься с собой. Я чувствую твою боль, я чувствую твое отчаяние. Я верю в тебя.
Эти слова, словно бальзам на рану, коснулись его измученного сердца, словно нежное прикосновение, и он почувствовал, что он больше не одинок в своей борьбе, что есть кто-то, кто его понимает, кто видит в нем не только монстра, но и страдающего человека, кто разделяет его боль, его страх. Но в то же время он чувствовал, как проклятие вновь набирает свою зловещую силу, как тьма вновь начинает окутывать его, как его воля слабеет, как он вновь становится марионеткой тьмы.
Он сделал нерешительный шаг вперед, его глаза горели зловещим желтым огнем, а когти на его руках вновь заискрились в бледном, призрачном лунном свете, напоминая о его звериной сущности. Он знал, что он должен был убить ее, что проклятие неумолимо требует ее жертвы, что он не может ей сопротивляться, что он обречен на вечные муки.
Сара, увидев это, сделала вдох, закрыла глаза, словно готовясь к смерти, но не отвернулась, не убежала, словно приняла свою судьбу. Она стояла на месте, словно ожидая своей участи, словно принимая неизбежное, но в ее глазах не было ненависти, лишь принятие, смирение, и даже какое-то странное, непостижимое прощение, словно она готова была пожертвовать своей жизнью, чтобы помочь ему.
И в этот момент, когда он уже был готов нанести смертельный, последний удар, воспоминание о своей матери, о ее добром лице, о ее ласковых глазах, о ее нежных руках, вновь пронзило его разум, словно яркая вспышка света, разгоняющая тьму. Он увидел ее лицо, такое доброе, светлое и ласковое, услышал ее голос, полный любви, нежности и заботы, и почувствовал, как его сердце вновь наполняется нестерпимой болью, горьким отчаянием и жгучей виной. Он вспомнил ее слова, ее наставления, ее мечты, и он понял, что он не должен сдаваться, что он должен бороться до конца, что он должен найти в себе силы противостоять проклятию, что он должен спасти Сару.
– Неееееееет! – закричал он, его крик был полон невыносимой боли, жгучей муки, отчаяния, он вложил в него всю свою силу, всю свою волю, всю свою человечность. – Я не хочу… я не хочу тебя убивать! Я не хочу причинять тебе боль!