Рэй, наоборот, все больше отходил от рациональных объяснений, словно его инстинкты отталкивались от всякой логики, словно он чувствовал, что привычный мир перевернулся с ног на голову. Его интуиция, эта тонкая, невидимая связь с миром, кричала ему, что это не болезнь, не вирус, а нечто иное, что-то древнее, что-то мистическое, что-то, что не поддавалось никакому научному объяснению, словно он чувствовал, что они имеют дело с чем-то, что лежит за гранью их понимания. Пока Эмили, не сдавалась и продолжала прочесывать базы данных медицинского центра, словно одержимая, пытаясь найти хоть какой-то след болезни, он начал просматривать старые архивы полицейского участка, словно ища в прошлом ключ к решению этой загадки, словно надеясь найти ответ в забытых страницах истории. Он копался в пожелтевших от времени документах, в поросших пылью старых делах, словно археолог, откапывающий древние артефакты, просматривал записи, сделанные много лет назад, ища любые упоминания о странных или необъяснимых происшествиях, о делах, которые так и остались неразгаданными, словно их время еще не пришло. Он перечитывал старые протоколы допросов, отчеты патологоанатомов, полицейские рапорты, словно надеясь, что прошлое откроет ему какую-то тайну, что прошлое подскажет ему, куда двигаться дальше. Он чувствовал, что ключ к разгадке лежит не в современных лабораториях, а в прошлом, скрытом в пыли, в забвении и в тенях, словно его город хранил мрачную, зловещую тайну, которую пришло время открыть, словно его город был частью какой-то мрачной истории, которая вернулась, чтобы преследовать его. Он чувствовал, что именно в прошлом лежат истоки этого ужаса, что именно там он найдет ответ на все вопросы.
– Рэй, – позвала Эмили, вырывая его из пучины раздумий, ее голос звучал тихо и неуверенно, словно она боялась нарушить тишину, боясь разрушить ту хрупкую надежду, которая, казалось, только-только начала проклевываться. – Я проверила еще раз, нет никаких следов ни вирусов, ни токсинов, ничего. Все анализы чистые. Словно это не болезнь, словно они умерли чистыми.
Рэй поднял глаза и посмотрел на нее, его взгляд был задумчивым и напряженным, словно он пытался проникнуть в суть вещей, словно он видел то, чего не видели другие.
– Я знаю, Эмили, – ответил он, его голос был тихим, почти шепотом, словно он боялся сказать то, что уже давно понял. – Я уже это понял. Это не болезнь.