Зловещее открытие
Звук, привлекший внимание Майлза, казался одновременно и манящим, и отталкивающим, словно он был зовом сирены, призывающим его в пучину неизвестности. Он напоминал скрежет металла по камню, словно кто-то пытался вырваться из каменного плена, перемежающийся с тихим, почти неразличимым шепотом, похожим на молитвы обреченных, и всё это сопровождалось глухими, ритмичными ударами, от которых, казалось, содрогаются сами стены больницы, словно она была живым существом, испытывающим муки. Детектив, проигнорировав наставления своего разума, который кричал ему бежать отсюда как можно дальше, прочь от этого проклятого места, двинулся вглубь коридора, туда, откуда доносились зловещие звуки. Он старался ступать бесшумно, словно тень, избегая скрипа старых половиц и неровностей на полу, словно стараясь не спугнуть того, кто скрывался за этими странными, леденящими кровь звуками. Фонарик в его руке отбрасывал длинные, танцующие, искажающие тени, которые меняли очертания и без того мрачного коридора, превращая его в подобие лабиринта из ночных кошмаров, где за каждым углом могла подстерегать смертельная опасность. Каждый шорох, каждый капающий звук и даже собственное дыхание казались ему подозрительными.
Проходя мимо ряда палат, Майлз обратил внимание на то, что некоторые из них заметно отличались от остальных. Двери были заперты наглухо, словно их пытались запечатать от внешнего мира, а на самих дверях красовались жуткие надписи, выполненные, казалось, кровью, или каким-то темным, маслянистым веществом, от которого исходил едкий, химический запах. На одной из дверей он заметил нацарапанное слово “Эксперименты”, выполненное корявым, дрожащим почерком, а на другой – “Муки”, написанное словно в агонии. От этих надписей его сердце сжалось, и он на мгновение пожалел, что вообще ступил на порог этого проклятого места, что поддался своему любопытству и профессиональному долгу. Он не мог представить, какие муки и пытки приходилось испытывать людям, которые находились за этими дверьми, и это знание заставляло его кровь стыть в жилах. Он чувствовал их боль, их страх, их отчаяние, которые висели в воздухе, словно невидимая пелена.
Звук, тем временем, становился все более отчетливым и громким, словно пытаясь заманить его в свою ловушку, указывая направление. Майлз свернул за очередной угол и оказался перед большим залом, двери в который были распахнуты настежь, словно приглашая его войти. Комната выглядела как бывшая операционная, или, возможно, анатомическая, или даже пыточная. В центре стоял большой металлический стол, покрытый чем-то, что подозрительно напоминало засохшую кровь, перемешанную с грязью и плесенью. Стол был не просто испачкан, а пропитан кровью, словно на нем долго и мучительно умирали люди. Над столом нависала массивная лампа, похожая на прожектор, отбрасывающая жуткие тени, которые искажали очертания помещения, заставляя предметы казаться больше, страшнее и зловещей, чем они были на самом деле. Инструменты, разбросанные на соседнем столике, блестели в тусклом свете фонарика, напоминая пыточные орудия из какого-нибудь средневекового замка. Это были скальпели, пилы, крючки, щипцы и другие инструменты, назначение которых вызывало лишь ужас и отвращение.