– Вскрытие? – тут же рядом оказался до этого брюзжащий Делвин, разделяя теперь пространство между следователем и доктором. – Нас ещё и трупами озаботили в этот раз? Я не подавался в магические судмедэксперты или патологоанатомы.
– Тогда надеюсь, что вы всегда мечтали быть скульптором, господин Делвин, – саркастично подметил Ильтон, переводя внимание и недовольство на себя. – Или таксидермистом. Трупами это уже сложно назвать. В любом случае к вам прибудет наш эксперт, лишней работой грузить не будет. Могли бы обойтись своими силами…
– Да не смогли. Ваша дрянь мне перегонный куб чуть не разъела, так что я надеюсь, что приславший вас шеф будет рад не только отчёту, но и достойному чеку. – Марго попыталась было остановить начавшего язвить в ответ Делвина, но тот лишь смахнул её руку со своего плеча и пошёл обратно к своему микроскопу, не забыв толкнуть плечом, будто бы невзначай, самого Ильтона. – То городской совет, то полиция, не лаборатория, а проходной двор…
Ильтон решил не отвечать, лишь поведя плечом, вернулся взором к доктору, что смотрела на него несколько виновато за подчинённого и в целом после всей этой череды рабочих разговоров будто бы ожившей. В словах недовольного в конце концов была своя толика правды, и по-хорошему маг. следствию стоило разбираться силами управления, так что, слегка отводя взгляд, Маргарита, будто бы не находя слов, лишь протянула выжимку из отчёта, который уже принёс Феликс. Он казался единственным радостным обитателем этих стерильных палат науки, хотя Рейнхард больше отмечал, что в глазах девушки, что Делвина, – усталость и довольно большой недосып, будто бы те были уже не первые сутки в этой комнате и успевали поспать лишь между своими наблюдениями. Запомнив это и сухо попрощавшись, оберсекретарь подозвал своего подопечного и направился к выходу, перечитывая результаты анализа. Его хватило на пару раз, после чего, устало выдохнув, он передал листок Фриду с просьбой перевести.
Странные ощущения тяготили старшего следователя, но он всё не мог понять, чем они были вызваны. Эти две серебристые луны, казавшиеся более чистым и отполированным зеркалом его собственных серых глаз, нагоняли на него тоску, идущую из прошлого, которое он всё пытался отогнать, но не мог. И пока он упорно старался думать о текущем деле, а не о том, за которое он и получил своё прозвище, на выходе их догнала Марго, несколько запыхавшаяся, будто бы даже такой краткий промежуток дороги для неё был тем ещё испытанием. Ильтон удивлённо поднял бровь с немым вопросом.