– Хелен, ты сегодня необыкновенно хорошо выглядишь! – обратился к ней Костя, используя стандартный комплимент как средство тонкой разведки.
– Спасибо, Костья, – ответила девушка, немного запнувшись на его коротком имени, которое у неё получалось выговаривать, подобно всем иностранцам, только лишь с мягким знаком между «т» и «я». – Давно никуда не выезжала, а в Амстердаме вообще не помню, когда последний раз была. Тебе‑то он, наверное, почти как родина, ты ведь здесь жил неподалёку?
– Не совсем здесь – в Утрехте; но до «столицы мирового разврата» доезжал в те времена чуть ли не каждую неделю…
Хелен немного зарделась при слове «разврат», но тут же взяла себя в руки и тихим голосом спросила:
– Это что же, наш славный менеджер не так давно был завсегдатаем в голландских кофе‑шопах и на «Красных Фонарях»?
– Ну, как ты могла такое подумать, Хелен?! – с шутливой укоризной в голосе нарушил их интимную беседу Рене. – Да разве вяжется это с незапятнанной репутацией Константина?
– Уж и не знаю, мальчики… Sex, drugs and rock’n’roll – кого не затягивало по молодости в этот сладкий омут?..
– О‑о… Мне кажется, Рене, нам с тобой тут могли бы дать фору…
– А я и не сомневался, между прочим… Кстати, учёба у нас только до половины шестого, а вот о планах на вечер никто пока не заикался…
– Хорошо бы поужинать в каком‑нибудь уютном местечке, – сказала Хелен.
– Ну, это само собой, конечно, – тут же отреагировал Костя. – Только Рене, я думаю, под планами нечто иное подразумевал.
– Так, так, так…
– А что я? – разыграл наивное непонимание Рене. – Моё дело намекнуть…
– Вот, Хелен, что бы мы делали, если бы в наших рядах не было таких заботливых и чутких товарищей! Итак, решено?
– Да, сразу отсюда едем в отель (это, по‑моему, совсем близко), кидаем вещи и на метро добираемся до центра.
– Ещё кого‑нибудь возьмём? Сандру, может быть, или Джоффри? – поинтересовалась Хелен.
– Предложим, конечно, – ответил Костя, – но я не думаю, что эти ленивые бюргеры клюнут на что‑нибудь, кроме халявного ужина. В перерыве обойду иностранцев: может быть, кто‑то из моих старых приятелей захочет составить нам компанию.
Вскоре начавшаяся лекция явила собой типичный пример утомительной корпоративной силлогистики, когда большие дяди пытаются объяснить широким массам наёмных работников непреложную ценность каких‑либо нововведений; и всем приходится делать умные, глубоко заинтересованные физиономии, хотя каждому дураку ясно, что, кроме ещё одной головной боли, это нововведение никаких барышей обыкновенным труженикам не сулит; а кое‑кому может стоить и его рабочего места.