Лукреций отодвинул в сторону смартфон с записанными аудиокнигами, потянулся и двинул на кухню. Слегка перекусив, наскоро привёл себя в порядок и занялся делами. Первое – профсоюз домовых пригласил его, как своего штатного куратора, на внеочередное заседание. На повестке было два вопроса – товарищеский суд над домовым Порфирием Никодимовичем по причине его девиантного поведения и жалоба, поступившая от группы домовых, недавно прибывших на новое место работы, полгода назад сданный строителями элитный жилой комплекс. Лукреций улыбнулся в усы при упоминании о домовых – одной из его любимых местных книг был «Альтист Данилов» Владимира Орлова и наш герой подозревал, что писатель каким-то образом был в курсе происходящего на планете Земля в действительности, свободной от оков материализма, навязанной человечеству тёмными силами. При личной встрече Владимир Викторович даже нисколько не удивился ни внешности Лукреция, как представителя иной ипостаси окружающей действительности, ни существовании самого этого варианта мироздания и поведал собеседнику, что используя в своём творчестве только силу воображения, он подспудно чувствовал под ним некий фундамент. «Сказка ложь, да в ней намёк … на очень толстые обстоятельства. Народную мудрость не обманешь какой-то там Теорией относительности» – эти слова Орлова Лукреций вспоминал каждый раз, когда бывал в Москве и оказывался на могиле писателя на Троекуровском кладбище …
Заседание проходило, как обычно, в цокольном этаже заброшенной ещё в девяностые годы прошлого века стройки. Сначала, конечно же, был суд. А как же иначе, ведь аудитория хотела зрелищ. И вот он – подсудимый. Порфирий Никодимович – седой, матёрый домовой, помнивший ещё славные времена поголовного печного отопления. С каким комфортом жили тогда домовые в уютных уголках самых лучших, по их мнению, отопительных приборов! Не то что ныне, за холодильниками да прочими электрическими недоразумениями. Того и гляди, что за какой-нибудь провод зацепишься – ходи потом с подпаленной шёрсткой. Ну это так, к слову. А по сути, Порфирий домовой был опытный и авторитетный, не чета некоторым. А некоторые в лице Федьки-домовёнка и его приятелей, по чьему-то неразумению или злому умыслу допущенные к самостоятельной работе (которую толком и работать то не могли, больше на словах), сидели сейчас с гордым видом победителей. Правда победителей, с лёгкими и не очень (кому как повезло) телесными повреждениями.