Что и говорить, необычная одежда. И подбор оттенков какой
странный... для глаза приятный, кто же спорит — но Эннеари до сих
пор у людей ни с чем подобным не сталкивался. Рубашка цвета
топленого молока. Майлет и штаны того восхитительного, ни с чем не
сравнимого оттенка, который бывает только у высохших до звона
осенних листьев. Шнуровка в тон влажной после дождя сосновой коры.
Дивная гармония, исполненная прозрачной печали.
Не соответствовал общей гармонии только кинжал. Он и вообще
ничему не соответствовал. Натолкнувшись на него взглядом, Эннеари
даже прижмурился на миг от неожиданности. В дороге с таким кинжалом
делать нечего. В дорогу уместно взять с собой нож пошире и
потяжелее. А эта вещица о своем владельце не то, что говорит —
кричит в полный голос: "Я безобидный и безопасный — и очень, очень
благовоспитанный". При таком наряде — и такая... такая зубочистка!
Несусветно дорогая по человеческим меркам зубочистка. Черные ножны
выложены перламутром и лунным камнем, а на навершии рукояти в
обрамлении перламутровых лепестков сердцевиной цветка возлежит
сапфир... не очень, правда, крупный, но такой изумительно чистой
воды и такого глубокого насыщенного цвета, что лучшего и не сыщешь.
И как, спрашивается, эта игрушка должна сочетаться с переливами
осенних тонов остального наряда?
Или это и вовсе не его кинжал?
— У тебя кинжал неверный, — сообщил Эннеари, насозерцавшись до
колотья в висках и так ничего и не поняв.
Человек удивленно моргнул и воззрился на Эннеари.
— Какой?!
— Неверный, — повторил Эннеари. — Неправильный. Не от этого
платья.
— А, вот ты о чем, — усмехнулся незнакомец. — Правда твоя, не от
этого. Наряд от этого кинжала у меня в сумке припрятан. Штаны
черные, рубашка белоснежная, майлет тоже белый, жемчугом шитый,
роскошные до невозможности... как полагаешь, подходит?
Какая-то мысль промелькнула у Эннеари в голове при этих словах
незнакомца... промелькнула — и скрылась незамеченной.
— Подходит, — кивнул Эннеари. — Для дороги, конечно, не очень —
а вот если важной персоне нужно значительность свою показать, в
самый раз.
— А я и есть важная персона, — скривился человек. — Его
высочество наследный принц Лерметт. И значительность свою мне на
сей раз выпячивать нужно, покуда не лопнет. Вот как до места
доберусь, так все это роскошество и напялю.