Но после того, как Васька дожевал третью горькую луковицу, его снова накрыло. Он прислонился спиной к колодезному срубу и зарыдал. Почти беззвучно с тихими привываниями, он сотрясался всем телом и обхватив голову раскачивался в стороны. Что за херня такая? Почему я? Где я? Что теперь?
Проснулся он внезапно от боли в ноге. Рядом стояла грязная, прикрытая каким-то рубищем, непонятного возраста девка и методично тыкала в него палкой.
– Живой чоль? – Девка шмыгнула носом. – Откель такой? От войска чоль отстал?
Васька спросонья никак сразу не мог въехать в тему, и тупо молчал.
– Немой чоль? – Деваха опять смачно втянула сопли. – Разумеешь чё говорю-то? Али немец? Хотя рожа наша вродя. И зипун вон нашенский, не платье какое немецкое. Ты чей будешь, земеля? – она чуть повысила голос, видимо посчитав, что Васька ещё и слегка туговат на ухо.
– Хм… так это… наш я… хм, – Васька наконец решил, что сразу лучше не рассказывать про себя всё. Ну нафиг. Вдруг тут таких как он не шибко любят.
– Уф, вот и ладушки. А чё сидишь тут? Не хворый ты часом? Али рана какая? – девка упёрла палку в землю и уже без прежнего страха в глазах разглядывала пришельца.
– Да не, вроде…здоров пока, – мозг, наконец-то, стал раскручивать шестерёнки, и парень вроде отлип. – А ты кто?
– Травница я местная, Пелагеей кличут…– она огляделась по сторонам, помрачнев лицом. – Ой, пожгли всё басурмане. Никого не пожалели. Даже полон не брали. Всех положили. И баб, и девок. Одна я стихарилась. Землянку не нашли мою. Ушли вчерась, так я тут разбираю потихоньку, что осталось. Уходить надо отсель. Не буде жизни тут боле.
– Мародёрничаешь, значит, – ляпнул Васька.
– Чё? Ты чё парень, слова-то какие ведаешь? Грамотный чоль?
– Да я ничё. Так. Помочь тебе может чем? А пожрать есть у тя? – Васька спонтанно перешёл на девкин говор, и опять вдруг почувствовал дикий голод. – Я если чё подсобить там, дотащить чё или так… Но пожрать бы сперва чё-нить.
– Пошли уж, поснедаем. А потом ужо и сбираться надоть. Ох, ты ж горе-то какое…
…
Орден иезуитов обосновался в Московии давно. Но покровительство боярина князя Голицина было получено не сразу. Долго к охочему до наук князю топтали дорожку братья Ордена, и таки протоптали. Сам Магистр приехал в Москву дабы своим словом и делом скрепить договор с Софьей, по которому Орден мог вести свои торговые дела на Руси, но обязался не лезть со своим латинянским уставом в дела государственные. И никоим образом не мешать православной церкви и не переманивать паству в веру латинянскую. Короче проповедовать ни-ни, но налоги с прибыли от торговлишки – вынь да положь в казну государеву. На том и подписались.