Не могу согласиться. Эволюция продолжается, и у каждого времени есть свой герой, который вынужден сочинять оправдания тому, что живет как гнусный эгоист, и эти оправдания называет оригинальной философией жизни.
В общем, вытаскиваю занозы.
Однажды под Новый год в квартиру ко мне забрела одинокая хандра. Оторвав глаза от компьютера, и оглядевшись по сторонам, я вдруг обнаружил, что холодильник тоскует по продуктам, шампанского нет и в помине, и человека, с которым можно его выпить, поблизости тоже не наблюдается.
Закрывались последние магазины, и сыпала с неба мелкая крупка, которая тут же таяла, превращаясь под светом фонарей в блеск тротуаров.
Его дом находился через дорогу, в частном секторе. И я подумал, что пришло время найти Стаха, если он не уехал и еще жив. По правде говоря, я не делал себе подарка, а попросту искал спасения от одиночества, потому что знал от людей, которые с ним встречались, о бедственном положении нашего общего знакомого и его пристрастии к алкоголю. Решив, что ничего не теряю и, не надеясь на обретение ценного общения посреди жизненной пустоты, я пересек пешеходный переход и, выйдя на Стрелковую улицу, двинулся по направлению к Малому Салгиру.
Помнилось, что у ворот, где жил Стах, имелся потаенный звонок.
Семнадцать лет отделяли меня прежнего от этой ночи. Номер дома стерся из памяти, но я рассчитывал, что смогу найти нужные ворота благодаря упрятанной в ограде кнопке.
Я нашел её без труда и нажал, ничуть не колеблясь.
Долго никто не открывал. Снежная крупа перешла в настоящий дождь. Я собрался было уходить, но вот во дворе послышались мокрые шаги, залаяла собака, щелкнула задвижка, и калитку в воротах открыл незнакомый парень.
– Шура Стахорский живет здесь?
– Да. Проходите, он там, он у себя, – парень вяло махнул рукой, указывая направление.
Двор не изменился, только орех заметно вырос, и собака другая, хотя по виду не менее свирепая. Я по привычке притерся к углу дома, зная, что длина цепи не позволит псу дотянуться до ног, и пошел в сторону времянки.
Не постучавшись, я открыл дверь и оказался в крошечной и весьма запущенной комнате. Не желая быть сразу узнанным, я надвинул фуражку на лоб. Но Стах воскликнул:
– Геник!
Он выглядел глубоким стариком, и сидя на незаправленной кровати, казался маленьким, хотя роста был высокого. Его длинные седые волосы, собранные на затылке в хвост, имели рыжинку, лицо почернело от табака и алкоголя, а зубов почти не осталось.